Я снял комнату у толстой говорливой старухи. Показывая жилье, она успела рассказать мне о своем одиночестве и все сетовала на дочь, которая укатила с новым мужем в «африканскую заграницу» и забрала с собой внучку.

— Единственная моя радость была на старости лет, — звучно вздыхала она и с каждым новым выдохом обрушивала на меня новую информацию. — На пенсию мою сейчас особо не протянешь. Другие за такую комнату больше берут, а я не такая. Знаю: у честного человека деньги на дороге не валяются. У меня вам хорошо будет: комната солнечная. Только вы уж  смотрите, чтобы и у вас все, как у людей было. Чужих женщин в мой дом не водить, — она заиграла глазами, вызвала улыбку на дряхлом лице и лукаво погрозила пальцем: — У вас, небось, есть зазноба…

Я устало зевнул и бесцеремонно развалился на диване. Она, однако, нисколько не обидевшись, ушла  и, прикрывая дверь, кротко сказала:

— Ну, пошла я, пошла.

Утром, прибирая в комнате, я обнаружил под комодом кипу газет и бумаг. «Килограммов десять здесь, — прикинул я. — Можно приобрести на эту макулатуру «О любви» Стендаля».

Когда я  укладывал их в стопку, выскочили тетрадные листки. Меня привлек красивый неторопливый почерк. Я разложил эти листки в том порядке, который, мне кажется, придает какой-то смысл написанному.

Л и с т о к 1.  Исчез носок. Уже третий. Опять придется идти на работу в туфлях на босу ногу. Спрашивал у Митьки. Он посмотрел на меня своими все понимающими глазами и обиженно уткнулся носом в подушку.

Л и с т о к 2.  Читал весь вечер, не расстелив постель. Много курил. Заскребли под дверью. Нехотя поднялся и открыл. Стоит Митька и держит капроновый чулок. «Где взял?» – спросил я. Он молча положил чулок на мой туфель и, вздыхая, улегся на свое место. «Забавно, — сказал я.- Уж если ты понял свою ошибку – принес бы носок». Но он уже спал. Или притворялся – это он умеет.

Л и с т о к 3. Куда подевалась эта чертова перчатка? Осень в этом году наредкость холодная. Нет, такая жизнь не по мне! А не пришить ли мне к перчатке веревочки, как у малолетки? Все как-то надежней и веселей будет. Митька не пришел ночевать. Это же не весна, в конце концов!..

Л и с т о к 4. Кто-то рылся в моих вещах. Неужели хозяйка? Спрашивал у Митьки – молчит. И, вообще, ходит последнее время какой-то обиженный, отворачивает нос, перестал смотреть в глаза.

Л и с т о к 5. Кажется, я что-то начинаю понимать: это не дух, а духиня. Около своей кровати обнаружил губную помаду. Точь-точь как у моей бывшей жены. Неужели она ко мне приходила? Следит за моей нравственностью? Но я ее и раньше никогда не обманывал. Нет, Леночка хорошая. Как долго перебирал я коробочки, когда покупал ей в день рождения эту помаду. Из сотни – эту выбрал: она так хорошо закрывается. А может, это я сам унес ее среди вещей – ведь так спешно собирался. Чья же это помада? Ведь кроме Леночки у меня не было ни одной женщины. Хотя, боюсь, что наша кассирша Нелли уже кое о чем догадывается: раньше она со мной о репертуарах в кино  не заговаривала. И все же откуда эта помада? Митьки опять что-то долго нету. Загулял парень.

Л и с т о к 6.  Третий день нет Митьки. Сегодня отдал хозяйке квартплату – и почти ни шиша не осталось. А надо купить плащ. Неужели до конца  жизни прохожу, как бедный  студент?

Читал Мопассана «Наше сердце» – приобрел на макулатуру. Ишь богатые, в особняках жили, а тоже маялись. Вот одному бы из них да на мое место! Все их трагедии не стоят моего одного прожитого дня. И как это Мопассан так оплошал? А говорят – великий  писатель.  Поздно. Не спится. Ладно, послушаю еще де Ги.

Л и с т о к 7.  Сегодня Митька принес пачку женских заколок.

— Послушай, Митька, — сказал я. —  Мало того, что ты ходишь к женщинам, остаешься у них ночевать, не предупредив меня, так ты еще воруешь у них предметы первой необходимости. Да ответишь ты, наконец, где пропадаешь?  Хоть облай меня, только не молчи.

Он напился воды и молча развалился на своем  месте. Я потрепал его за ухо и сказал:

— Неблагодарный! Я тебе такое ложе соорудил. – Он что-то умиленно пробормотал. – Ишь, скромник!

По радио передавали «Пони бегает по кругу». Я мысленно представил, как пони всех возит по кругу – и пожалел эту маленькую лошадку. Потом послушал последние известия: в мире ничего особого не случилось. Даже не за что было поволноваться, чтобы как-то забыться. Читал про жизнь Есенина. Оказывается, у него было много женщин – но и ему с ними не везло, как мне. Вчера был с Неллой в кино. Когда провожал ее домой, она безумолку о чем-то говорила и крепко держала меня под руку. Но даже ее высокая грудь не волновала  меня. На прощанье она, громко смеясь, рассказала анекдот про женщину, которая почему-то прячет своих любовников в шкафу. А мне было не смешно.

Вздыхает во сне Митька. Наверное, его раздражает свет. Что-то я сегодня расписался,  как настоящий писатель. А что – если вот  так от тоски сидеть каждый вечер – можно и роман написать. В году 365 дней, в день по странице, а то и по две – вот и вышла толстая  книга. Наверное, они все так делают.

Л и с т о к 8. Сегодня Митька принес Генкин свитер. Когда мы играли в футбол, сын всегда его надевал. Вот, даже рукава прохудились. Значит, вот где ты, Митька пропадаешь! Предатель! Ты же сам согласился жить со мной. Помнишь, в тот страшный день (ах, как я хорошо его помню!) ты сам поплелся вслед за мной. Тебя звали и Лена, и Генка, а ты пошел за мной. Ведь так? Помнишь, как первую ночь мы с тобой спали на вокзале, прижавшись к батарее? И ты несколько раз лизнул меня в щеку. В знак солидарности – так я понял? Где же твоя собачья  преданность? Эх ты, Митька – друг человека!

Митька, не мигая, смотрит на меня, и глаза у него влажные.

— Завтра же ты отнесешь свитер на место, — сказал я.

Он отрицательно помотал головой.

— Ты отнесешь! – грозно сказал я.

Он так посмотрел на меня, что я понял: он этого никогда не сделает.

— Ты хочешь, чтобы это сделал я?

Он быстро заморгал глазами и победно отправился на свое место.

Я почистил свитер. Митька здорово его перемазал, пока притащил. Завернул в газету и положил сверток на стол.

Как давно я не видел сына! Сколько раз я порывался пойти туда к нам (зачеркнуто) к ним. Но Лена на прощанье заявила: «Я больше не хочу тебя видеть!»

Раз она не хочет – как же тогда быть? Из-за чего все произошло? Странно, даже не помню. Да, она перед этим кричала: «У всех мужья, как мужья – а ты!..» Действительно, может я вовсе и не муж, откуда я знаю? Хотя бы курсы какие были по этому делу. Вот как на работе я уже третий раз прошел курсы повышения квалификации. И прочитать негде – все книжки про любовь да про любовь, а про то, что такое муж — нету. А как это другие без всяких книг сразу мужьями на всю жизнь становятся? Самородки, видно.

Л и с т о к  9.  Когда я зашел в нашу (зачеркнуто) их квартиру, Генка сидел верхом на Митьке и дергал его за уши. Сынок бросился ко мне, а Митька запутался в моих ногах. Лена замерла у стены, вся разгоряченная, словно только от плиты отошла. И такая вся (дальше два слова зачеркнуто и невозможно разобрать) от этого домашнего халатика до теплых тапочек! А глаза! Ее глаза!

Я положил свитер на стол и рассказал про Митькины делишки. Лена сдержанно рассмеялась, подошла к шкафчику, где у нас (зачеркнуто) у них лежит белье, вытащила три носка и  перчатку.

— Возьми, — сказала она и мягко улыбнулась.

Носки были выстираны и заштопаны.

Мы долго смеялись и гладили Митьку. Я два раза коснулся Леночкиной ладони. Второй раз она не убрала ее.

— Ты хочешь есть? – спросила Лена.

Я очень хотел есть, но отказался.

Генка надел свитер, вытащил из-под кровати мяч и сказал:

— Папа, пошли поиграем.

И мы отправились во двор играть в футбол. Соседка, хитро щурясь, спросила:

— Что-то вас  давно не видно? Может, в заграничной командировке были?

— Ага, — ответил я.

Когда мы возвращались домой, Генка крепко держал меня за руку и был очень радостный. И прямо с порога крикнул:

— Мама, пусть и папа у нас живет хоть немножко, как Митька.

— Он часто спрашивает о тебе, — сказала Лена.

Я опустил голову и увидел ее порванные тапочки.

— Дай  починю, — сказал я.

— Я сама, — ответила она шепотом.

Но я решительно взял нитку и иголку. Лена сняла тапочки. Я взял их в руки и почувствовал, как уходит из-под моих пальцев ее тепло.

Домой мы с Митькой шли пешком. Очень долго шли. Он отставал, садился и скулил. И мне приходилось его упрашивать

У себя в комнате я вытащил из-под дивана три носка и постирал. Теперь у меня в запасе три пары. Правда, на тех, что были у меня, пятки просвечиваются. Но верх целый и в туфлях не будет видно. Засыпая, я вспомнил о чулке, который когда-то принес Митька, и пожалел, что выбросил его.

Л и с т о к  10.  Зима. В комнате тепло, а мне почему-то холодно. Сегодня Митька у меня и опять с подарком: притащил рукавицу сына. Завтра придется вставать пораньше и отнести – Лена рано отводит его в детский сад.

Л и с т о к 11.  Долго ругал Митьку. Он целую неделю не появлялся у меня дома. Но я  выдержал характер и не пошел за ним. А вчера явился с Генкиным мячом.

Сегодня я отнес мяч и остался обедать у Лены. Настоящее воскресенье! Давно так вкусно не ел. Когда я прощался, Митька даже не поднял на меня глаза. Я шел в свою (какая, черт возьми, своя!) комнату, наверное, целую вечность. Вошел, бросился на кровать и долго курил. Думал о собачьей преданности и о Митьке. Как-то не по-мужски он себя ведет. А я? Но что я могу поделать, если он умудряется таскать самые необходимые вещи? Что делать с Митькой? Собаки живут, кажется, лет пятнадцать, а Митьке только пять.  Да…а ему  сейчас там хорошо.

Больше никаких записей относительно Митьки не было. Среди старых газет и журналов было много каких-то актов и описей.

Я  спросил у хозяйки, кто жил у нее до меня.

Хозяйка, оторвавшись от телевизора и прихлебывая чай из пол-литровой фарфоровой кружки, рассказала:

— Какой-то бухгалтер, что ли. Тихий такой, что я больше ничего не могла дознаться. Думала, холостяк – все с собачкой. Чудно звали, как человека – Митька. Я ему все советовала не медлить, года – то уходят, жениться. А он только головой покачает и запрется у себя. Свету по вечерам много палил. Но ничего – платил исправно. А однажды какая-то женщина к нему пришла. Долго они просидели взаперти. А назавтра сложил свой чемоданишко и съехал. Сказал: женился. Оказывается, от жены сбежал. Вот она его, голубчика, и нашла. А вроде ничего был, аккуратненький, как ангелочек, вежливенький. Торт мне на праздник купил…Знала бы кого пригрела – ни в жисть не взяла…

Нащупав паузу в ее рассказе, я пожелал ей спокойной ночи и скрылся в комнате для квартирантов.