КНИГА  ЗАВЕТА

 

 

«И взял книгу завета, и прочитал вслух народу, 

и сказали они: все, что сказал Господь, сделаем    и будем послушны»  (Исход 25:7) 

Род   приходит

 

Гл. 1

 

1. «Род проходит и род приходит, а земля пребывает во веки.…Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после нас». ( Еккл.1:4,11)

2.   И я, Роланд, сын Баруха, жил на этой земле. «И предал я сердце мое тому, чтобы исследовать и испытать мудростью все, что делается под небом: это тяжкое занятие дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нем». (Еккл. 1:13)

3. «Во многое мудрости много печали, и кто умножает познание, умножает скорбь…и все суета сует», – это я слушаю тебя, Екклесиаст, сын Давида, предок мой, и отвечаю тебе: «Не все в мире суета. И вот сегодня через века истории человеческой встретились мы. Хотя душа твоя давно на небесах, а моя пребывает еще в оболочке телесной».

4. Верю, слышишь ты меня, и слышат родные рода моего, жизнь которых оборвалось на земле прежде времени. И чем глубже мое одиночество – тем яснее я различаю голоса Ваши. Отошел я от мирской суеты, и пришло время осознать жизнь свою – вся она в памяти моей. Святое дело старости – передать потомкам осмысление жизни. И пока дает Бог мне время и силы, пишу я «Книгу Судьбы».

5. Каждый человек жизнью своей пишет «Книгу судьбы». Много знал я таких. И осталась теперь у изголовья ложа моего только Книга книг.

«Все вещи в труде: не может человек пересказать всего; не насытится око зрением, не наполнится ухо слушанием. Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем» (Еккл. 1:8,9)

6.  От слов твоих «памяти о прежнем» смутилась душа моя. Приходит человек в мир родных людей – и насыщается око зрением, ухо слушанием, и отзывается душа благодарностью. И рождается свой особый мир среди всех других миров. Бывших и будущих. Потому и сказано: «Человек, спасший одну жизнь, спас все человечество».

7. И не одинок я теперь в затворничестве своем. Дал Бог человеку язык, чтобы люди могли понимать друг друга – и знания наполнили землю через века и народы.  «Слово – искра в движении нашего сердца». (Притчи 2:2)

9. Да, «все было в веках, бывших прежде нас», — говоришь ты, Екклесиаст. Но каждый человек – это божий мир, и без него сиротеет человечество. Сегодня живу я и пишу Книгу судьбы, какие бы события не потрясали мои времена.

«…Праведник, если и рановременно умрет, будет в покое, ибо не в долговечности честная старость, и не числом лет измеряется: мудрость есть седина для людей, и беспорочная жизнь – возраст старости». (Притчи 4:7,8,9)

 

 

Гл. 2

 

1.  И рухнула «империя зла».

«Восстал Господь на суд – и стоит, чтобы судить народы» (Исая 3:13). «Не сетуйте, братия, друг на друга, чтобы не быть осужденными: вот судья стоит у дверей» (Иакова 5:9). «Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю. И так, будь ревностен и покайся» (Откр. 3:19).

Не чаял я, что доживу до этого времени, и готов был  унести с собой мечты и надежды.

2. «Мы согрешили, сделали беззаконие, мы виноваты. Прости народу  Твоему, в чем он согрешил перед Тобой» (2 Пар. 6:37, 39) «Блаженны, чьи беззакония прощены и чьи грехи покрыты…Блажен человек, которому Господь не вменит греха». (Рим 4:7,8)

3. Возрадовались люди – но горька была эта радость: строили они на крови своих ближних, не щадили ни сына, ни отца родного: не жизнь человека была мерилом, а идея идолов земных.

4. «…Как написано: нет праведного ни одного, нет разумевающего; никто не ищет Бога. Все совратились с пути, до одного негодны: нет делающего добро, нет ни одного. Они не знают пути мира. Потому что все согрешили и лишены славы Божьей. Получая оправдание даром, по благодати его, искуплением во Христе Иисусе. Которого Бог предложил в жертву умилостивления в Крови Его через  веру для показания правды Его в прощении грехов соделанных прежде, во время долготерпения Божия, к показанию правды Его в настоящее время. Потому что один Бог, который оправдывает обрезанных по вере и необрезанных через веру. Ибо не законом даровано Аврааму, или семени его, обетование – быть наследником мира, но праведностью веры». (Рим. 3: 9-12,17,23-26,30, 4:13).

5. За воплем радости своей не услышали мы голоса Его: всяк свою обиду лелеял и поспешал урвать благ плотских в днях наступившей сумятицы всеобщей. И не слышали голосов пророков своих, ибо были погублены они.

«Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде Вас. Вы – соль земли. Вы – свет мира» (Матфея  5:11 – 14)

6. И начала разваливаться империя. Собрались правители ночью в Пуще Беловежской, поохотились, выпили и закусили и, не спрося народ свой, поделили территорию империи меж собой. И поставили они начальников своих по всем городам и селам. И молчал народ.

Каждый поспешал урвать себе богатства и привилегий. И пошла   вражда, корыстолюбие и убийства. И стали отгораживаться люди рода одного границами – и оказались у каждой семьи в гетто чужом братья и сестры, родители и внуки.

7. И расставили соседи по границам войска свои. И стало так: стояли с оружием друг против друга братья родные: встретившись на постах своих, улыбались, но каждый держал палец на курке оружия своего и следил чутко, чтобы не переступил брат пограничной полосы новой страны его.

8. И превратились города в вокзалы. И не было разногласий между людьми только в одном: «Ехать!» Надо успеть на уходящий поезд, пока не закрыла власть «железным занавесом» границы страны свой новоявленной. Ведь без раба и господина не бывает.

 

Гл. 3

 

1. И права была Хана: «Встанут твои сыновья на ноги свои – и сами покинут землю эту. Пришел великий и тяжкий, но счастливый, час исхода».

2. Выросли мои сыновья, поднялись во весь рост свой, пришли ко мне и сказали: «Отец наш, поехали…» И замолчали, не выдержав взгляда моего. Но не опустили глаза: ждали ответа. И не нашел слов я возразить им.

3. И пронеслась в памяти вся горькая история рода моего на этой земле – смотрел он на меня глазами недоживших. И читал я в них: «Отпускаем …»

4. И сказал я сынам своим: «Отпускаю». – «А ты, отец?» – спросили   сыны мои. «Волю Божью я исполнил: и плодился и размножался. Но не в силах я покинуть землю эту, ибо распахнул я душу свою перед предками  безвинно убиенными — и нашли они приют в ней, а души их парят над местом погребения ».

5. И спросили сыны мои: «А мать наша?»  И ответила мать их, жена моя, и сказала словами Ханы: «Для меня нет выбора. Дело матери: спасать детей своих». – «А как же мы без отца нашего, мужа твоего?» – вопросили сыновья мои. И ответила мать: «Дело, которое задумал муж мой – тоже дитя его. — Помолчала и добавила. — Потому и люблю его».

6.  Были проводы, и разрывалось сердце. И остались мы с женой моей, и негасимо звучали в стенах дома нашего голоса детей наших, и потеряли мы счет годам разлуки. Не было ночи без слез у жены моей. И увядала красота ее.

7. И сказал я жене своей: «Не будет счастья в сердце твоем без детей наших». И ни слова не проронила она.

И проводил я жену свою, Богом мне данную, к детям нашим, и остался один на земле предков моих.

8. И выстояла душа моя в разлуке: души людей родого моего пустили корни в ней. И расцветает сад, и шумит каждой веточкой своей, и понимаю я: каждый через меня хочет высказаться жизнью своей недожитой, поделиться плодами недозревшими и нераздаренными миру.

9. И слышу я хор голосов их: «Не исполнили мы волю Божью: не дожили.… За что, Господи?»

Ищу я разгадку жизни и смерти людей рода моего, и тот же вопрос терзает сердце: «За что, Господи?»

10. Есть часы библейской высоты: время встречи с вечностью и тайной.

Иду я городом и все меньше встречаю знакомых людей, вижу их седые головы – и понимаю: уходит мое время… Мелькают  чужие лица, дыбятся большие дома, мчатся по улицам потоки машин.   На руле небрежная женская рука. Прижатый к уху телефон… и говорят, говорят, говорят. С реклам улыбаются обнаженные красавицы. Центральные улицы залиты огнями: здесь магазины, учреждения, офисы и квартиры людей при власти.

А свернешь на соседнюю улочку – тусклый свет одинокого фонаря,  грязь, «хрущевки» с полуразрушенными сараями во дворах

11. Два раза в день  на центральную улицу сбегаются стражи порядка  — и застывают люди там, где застал их окрик: шаг влево, шаг вправо – и дубинкой по голове. Сейчас проедет картеж машин, а за бронированными стеклами правитель — и тревожная тишина душит город.

Весь путь его от загородной резиденции до дворца в центре столицы вылизан и ухожен. И повсюду висят портреты его. Смотрит он на народ подневольный с высоты власти своей вооруженной – и каждый затылком ощущает пронизывающий взгляд его. Так замирает кролик в пустыне, столкнувшись с удавом. И кто успел, исчезает с пути его.

И спрашивает он: «А где народ мой?» Отвечают ему начальники стражи: «Трудится народ твой на заводах и фабриках, в учреждениях и колхозах. Спешит в поте лица своего выполнить все указы твои. И расцветает владение твое таким богатством, что и не снились другим странам и государствам». Скатывается благодарная слеза с прищуренного глаза его, и ширится грудь осознанием величия своего: оправдывает он доверие народа. И роняет он горестные слова окружению своему: «Вот умру, не дай Бог – и что станет с народом моим».

И подъезжает картеж к Дворцу, и восходит правитель на трон  руководить народом своим. А чтобы придать ему сил и уверенности –  вводят ему обнаженную красавицу из гарема. А гарем – вся страна его.

12. Такая жизнь в любом государстве, где правит диктатор.

Написал я эти строчки и пошел проверить, надежно ли заперта дверь моя. В любое мгновение могут нагрянуть услужливые посыльные диктотора, мозг которого терзается мыслью одной: не зреет ли где заговор. Страх живет в каждом человеке, но тот, кто попирает души людей, шкурой своей чует – ближе к нему  карающая рука Создателя.

13. Не могу понять, Господи, отчего медлит карающая рука Твоя? Стократ грешнее он простого смертного. И отчего так дружен с ним владыка храмы церкви Твоей? О чем он говорит с Тобой в молитве своей?

14. И вот чего еще не может понять разум мой: каждое новое поколение в стране рождается в рабстве – как понять человеку, что такое свобода? Где ему найти поводыря равного Моисею?

«И сказал (Бог): Я буду с тобой. Так и скажи сынам Израилевым: Сущий (Иегова) послал меня к вам…» (2 кн. Моисеева 3:12,14)

16. И слышу я: «Если есть народ…»

И понимаю я: где есть народ – там нет диктатора.

17. «Как народом стать?»

Отвечает голос: «Читай Слово Мое».

18.  И откладываю я перо мое и погружаюсь в Книгу книг.

19.«Берегись, чтобы не забыть вам заветы Господа, Бога нашего, которые он поставил с вами, и чтобы не делать себе кумиров. Но когда ты взыщешь там Господа, Бога твоего, то найдешь Его, если будешь искать Его всем сердцем твоим и всей душою своею…Господь Бог твой есть Бог милосердый; он не оставит тебя и не погубит тебя и не забудет завета с отцами твоими, которую он клятвою утвердил им…Тебе дано видеть это, чтобы ты знал, что только Господь есть Бог, и нет еще кроме него». (Вт. зак. 4:23,29,31,35)

«Не слушай слов пророка сего или сновидца сего, ибо через сие искушает вас Господь, Бог ваш, чтобы узнать, любите ли вы Господа, Бога своего, от всего сердца вашего и от всей души вашей…Господу вашему последуйте и его бойтесь: заповеди его соблюдайте, и гласа его слушайте, и ему служите, и к нему прилепляйтесь». ( Вт. зак. 13:3, 4)

«А пророка того или сновидца того должно предать смерти за то, что он уговаривал вас отступиться от Господа, Бога вашего. Убей его; твоя рука прежде всех должна быть на нем, чтобы убить его, а потом руки всего народа». (Вт. 13:5,9)

21. «Во всех жилищах твоих, которые Господь, Бог твой, даст тебе, поставь себе судей и надзирателей по коленам твоим, чтобы они судили народ судом праведным. Не извращай закона, не смотри на лица и не бери даров: ибо дары ослепляют глаза мудрых и превращают дело правых. Правды, правды ищи, дабы ты был жив и овладел землею, которую Господь, Бог твой, дает тебе». (Ек.16:18, 19, 20)

Гл. 4

 

1. Пришла весть горькая: умирает мать моя. И с особого разрешения власти дозволено мне было лететь в Америку, чтобы проводить ее в последний путь.

2. Полетел я на «Боинге» через страны и океан. С высоты поднебесной плыли подо мной облака вольные, и виделись они мне душами людей. Парили они, сливались и расходились по воле своей, и душа моя устремлялась к ним, и принимали они ее и делились со мной своим откровением: здесь, на небесах, освободившись от суеты мирской, ближе они к Богу. Плыли облака, и неразличимы были они, и пытался я понять, где средь них грешники и где праведники.

И услышал я голос, который всегда отвечает мне в часы молитвы моей: «Здесь, в поднебесье, души всех людей человечества – и каждая из них прошла через чистилище. Нет ни одного человека, который не согрешил. Сколько было в человеке праведности – той и высоты достиг он в поднебесье. Грех души после смерти человека остается в теле его и вместе с ним в могилу уходит. И чем больше греха было в человеке – тем больше зловония от тела его. Так виноград, который взрастил ты, благоуханием полнится, а когда пропустишь ты его через тело свое – сам знаешь, какой запах исходит…»

3. И катилась блистающая тележка по проходу, и красивая стюардесса, раздаривая уставшую улыбку пассажирам, ставила перед каждым блюда с пищею – и быстро исчезали в утробе их и хлеб, и мясо, и виноград. И от внезапного качания самолета вдруг искажались их довольные лица и застывала мольба в глазах: «Господи, пронеси!» — и дрожала ложка в замусоленных губах.

4. А когда коснулся самолет земли колесами, осветились все лица благоговением «Спасибо, Господи» — и захлопали люди в ладоши,  атеисты и верующие.

5.  Не должно человеку бахвалятся трудами рук своих — для того и дано зрение, чтобы видели люди плоды его. Высились передо мной дома из стали и стекла, и  радужным блеском отражали солнце закатное. И  шли по чистым дорожкам люди, улыбаясь друг другу – так может радоваться жизни только свободный человек.

6. И донеслись до меня голоса родные, в долгой разлуки незабытые: «Отец! Брат! Дед!» Искал я их лица глазами заслезенными, и только зовом души своей различал каждого из  ветвей рода моего. Не досчитал трех из них:  Моисей и Исаак – не дожили до встречи со мной, а мать моя Хая в больнице была. Прижал я к себе внуков своих, впервые увиденных, и гладил звенящие под ладонью моей золотые волосы их. И чувствовал, как ласкает меня взгляд жены моей: стояла она в сторонке – и через тепло внуков наших принимал я тепло ее.

7. Ехали мы картежом по дорогам страны ране не виданной, и невольно вспомнилось мне: «В России есть две проблемы: дураки и дороги». И думал я вслед мысли этой: «Покажите мне дороги ваши – и я скажу, кто здесь живет».

8. «Нет, не отношением к детям будет счастливо продлеваться род людской — это врожденный инстинкт каждой живой твари на земле, а заботой государства о стариках своих», — вспомнил я слова отца Моисея, идя по светлым коридорам больницы на прощальную встречу с матерью. Кто она для этой страны? Пришелец из страны чужой, не вложивший трудов своих в благосостояние ее. За что ей такие почести?

9. «Пред лицом седого вставай и почитай лице старца, и бойся Бога твоего. Я Господь. Когда поселяется пришлец в земле вашей, не притесняйте его. Пришлец, поселившийся у вас, да будет для вас то же, что туземец ваш; люби его, как себя, ибо и вы были пришельцами в земле Египетской. Я Господь, Бог ваш». (Левит 19:32 – 34)

10. В отдельной светлой палате, окруженная со всех сторон медицинскими приборами, удерживающими жизнь ее, возлежала на высокой кровати мать моя. Белее постельного белья были волосы ее. Приподняла она голову и сказала: «Спасибо, Господи, дождалась я». – «Ма…» — только и сумел произнести я. И сказал она: «Не хотела я жить после смерти мужа моего Моисея, молила Бога сократить время нашей разлуки с ним. Но противился Он и сказал мне: «Муж твой Моисей просил в предсмертной молитве, говоря мне: «Не дождался я сына. Дай сил жене моей встретиться с сыном нашим». И услышал Бог его. Видно, праведным был наш отец».

11. Три дня и три ночи мы были вместе. И слушала исповедь мою после   долгой разлуки мать моя. По глазам ее и слабеющему пожатию руки понимал я ответы ее. А когда с чем-то не соглашалась она, собиралась с силами и произносила: «Здесь не прав ты, сын мой». Ответил я: «Мы с тобой оба старики. И у меня уже внуки есть». И сказала мать: «Сколько бы не было лет тебе – ты всегда для меня  будешь ребенком».

12. И еще сказала она: «Дети твои, внуки мне, всегда рядом со мной были, и потому и ты был со мной плотью своей…» —  «Прости мама…» — «Не виноват ты в этой разлуке нашей. Жизнь женщины – в детях ее. Жизнь мужчины – в трудах его. Рассказывай. Должна я передать отцу Моисею все  о роде нашем». И закрыла глаза она.

13. И говорил я времени не различая. И ощутил  руки сыновей на плечах своих, и по дрожанию их понял: отлетела душа матери. И остался я старейшим рода своего.

Прими, Господи, ее душу исстрадавшуюся. Не только как сын  говорю Тебе, а говорю и от имени всех учеников ее. Когда грешил я в детстве, сдерживались мальчишки от кары надо мной, говорили: «Повезло  тебе: ты сын нашей любимой учительницы Хаи Менделевны».

14. И были похороны. Положили мать мою в могилу рядом с отцом Моисеем. И откуда в чужой стране, где прожила она остаток жизни своей, собралось столько людей, чтобы оплакивать смерть ее? Прочитал кадиш раввин, и сказал: «Венец стариков – сыновья сыновей, и слава детей – родители их. Память праведника пребудет благословенна» (Притчи 17:6,10:17) «Человеколюбивый дух – премудрость… Мудрость – есть седина для людей, и беспорочная жизнь – возраст старости». (Прем. Сол.1:6, 4:9)

15. Что надо отцу — матери для успокоения души в старости? Чтобы были здоровыми дети и имели в руках профессию, которая кормит детей и внуков их, и чтобы следовали они заповедям Господним.

16. И то, что видели глаза мои и слышали уши мои, радовало душу мою. Дети и внуки были здоровыми, и все любили работу свою, имели дома просторные, и в доме был семейный очаг: любовь и уважение между мужем и женой, детьми и родителями. Чем больше семей таких – тем крепче страна и богаче она, ибо люди в ней идут Божьим путем. И куда не кинешь взгляд свой с севера на юг или с запада на восток – высятся по всем городам храмы: костелы и церкви, синагоги и мечети. После недельного труда люди страны этой идут исповедоваться перед Богом своим. И пустынны тогда улицы. А когда возвращается человек  к очагу семейному, светится  лицо его очищением.

 

Гл. 5

 

1. И было много встреч с людьми страны этой, и не понимали они меня, словно явился я из давних времен. Как это нет в моей стране частной собственности и свободы слова, и почему не подвластен законам правитель? Дивились этому не только аборигены, но и мои недавние соплеменники — все прошлое виделось им кошмарным сном.

2. А больше дивился я тому, что не понимают меня люди рода моего.

3. Встретился я и с потомками Арона, родного брата прапрадеда моего Авраама. Вместе они сто лет назад убежали из России. Авраам от тоски  по земле родной вернулся обратно. Когда звал с собой Арона, укоряя, что тот не соблюдает предсмертный наказ их отца единого: «В несчастье держитесь друг друга», ответил тот: «Не я тебя в несчастье покидаю, а ты меня в радости».

4. Ровесницу мою зовут Гилда, сестра она мне, из четвертого колена Арона. Узнала она о приезде моем – и к себе зазвала: летают тут каждый час между городами самолеты, легкие и уютные.

Садишься ты в самолет, где пылинок и на полу нет, устраиваешься в кресло удобное и любуешься: проносятся под тобой города и горы, реки и озера. Проходит стюардесса и дружески спрашивает: «Хорошо ли вам, сэр? Что изволите поесть и попить, сэр?» Приземлившись, человек садится в машину свою – и тут только одно равнит всех на этой земле: соблюдай правила уличного движения.

5.  Как узнать в толпе человека, которого никогда не видел ты? Я узнал ее сразу. И по приветственному взмаху руки ее понял, что и она отгоняет от себя все сомнения свои. Как разительно отличается облик человека свободной страны! Словно внезапно в сумерках дождливого дня очистилось небо, и солнце озаряет его. Взялись мы за руки и сказали друг другу: «Здравствуй, сестра! Здравствуй, брат мой!» Но и взгляды наши счастливые не могли скрыть тоску вековой разлуки двух ветвей  рода нашего.

6. «Как похож ты на отца моего!» – воскликнула Гилда. «Моего отца, как и твоего, звали Барух, — ответил я. – Мне никогда не верилось, что мы встретимся». — «А я всегда мечтала и верила». — «Слава Богу, что наступило такое время». — «Время встречи людей рода одного всегда приходит, — ответила она. — А нам с тобой повезло встретиться еще в земной жизни. Все годы ветви рода твоего жили в моей памяти: рассказы о вас передавались у нас из поколение в поколение…» – «Да», — только и мог произнести я.

7. И был вечер, и была ночь, и наступило утро. А мы говорили и говорили. Но как высказать то, что накопилось за годы разлуки? И  узнавал я, что было в жизни рода Гилды, хотя жили мы с сестрой моей в одном времени и на одной земле. Многое приходилось нам объяснять друг другу: и сильный зверь, рожденный в клетке, погибает, выпущенный на свободу.

8. Мы быстро научились понимать друг друга. Память души и через все несчастья хранит надежду: вложил ее Бог при рождении твоем – и не властно над ней ни время, ни власть, ни сама смерть.

9. Гилда – писатель. «Писатель – это не профессия, — сказала она, — а состояние: душа человека хочет передать миру все, что скопилось в ней»

Из рассказов предков своих свято хранит она память о роде своем, воображением выстраивает картины жизни его – и порой мучалась непониманием. А когда открывала им душу свою — приходило согласие:  любовь сердца сохраняют книги ее. «Иди путем, намеченным тебе Богом, и испрашивай совета у Него: зови – и услышишь», — так говорила Гилда, сестра моя обретенная.

10. Составила она генеалогическое древо рода своего, и когда мы сопоставили с тем, что сделал и я – словно жили с ней сквозь границы и расстояние жизнью единой.

11. Мы пили чай, и оба обратили внимание, как одинаково прихлебываем  из чашки, поглаживая ее ладонями. И улыбались друг другу.

12. От наших воспоминаний оживали образы родных нам людей, и все теснее заполняли пространство ее большого дома на берегу океана. И молчал океан в этот рассветающий новый день, и не трепетали листья на деревьях, и не пели птицы в саду – вместе с нами полнились чувством одним: в откровениях душ наших зримо являлись души людей рода нашего.

13. Каждый человек достоин той памяти потомков своих, которую оставил он своим противоборством со Злом, совращающим с пути Божьего.

14. А когда я заговорил о причастности своей к горькой судьбе евреев, не понимала она, и твердила свое: «Я американка». – «Но ты же и еврейка», — настаивал я. «Я иудейка по вере, — отвечала она. — А вера – это вольное излияние души человека. И государство невластно над ней. Люди во всем мире разделяются только по вере своей. Как человек, физическая оболочка его, я живу в этом государстве – и в своих поступках и действиях должна строго блюсти законы его, которые приняты у нас с согласия народа всего. Будь ты иудей, христианин или мусульманин».

15. Душа принимала откровения ее. Но прожитой жизни моей в стране, где покоятся предки мои, не ведома было то, о чем говорила она. И дивился я: отчего душа моя понимает ее? И явилось озарение: не продал я душу свою Дьяволу, который правит в стране моей. И в рабстве не склонил головы. Кто предает душу, которуют вдунул в тебя Бог, теряет Жизнь свою. «Где Дух Господень – там свобода». (2 Кор. 3:17)

16. И были проводы. Собрались люди рода нашего, две ветви его от Авраама и Арона, и говорили со слезами на глазах: «Возвращайся». И ответил я: «Оставайтесь жить на этой земле: она под Богом живет – оттого и стремятся сюда люди со всех концов света. Вносите в нее богатство трудами своими. Теперь она и моя земля, ибо покоится и в ней прах людей рода моего: матери нашей Хаи и отцов наших Моисея и Исаака. А мое последнее пристанище — на земле рождения нашего. Одарил ее Бог богатствами райскими –  оттого и развратились люди на ней в роскоши. Велено мне судьбой закрыть последнюю страницу истории рода нашего на этой земле – и не властен я над своим предназначением».

И сказала мне Хана, любимая тётушка моя: «Найди могилу брата моего Ильи. Единственная она из рода нашего на земле рождения его, да и та в лесу сиротой стоит. Поклонись ей и попроси прощения, что оставили мы её — тогда умру я со спокойной совестью».

17.  И были мы с женой моей в прощальную ночь плоть к плоти. Сказала она: «В любви нашей продлился род наш. И радуют делами своими дети сердца наши. Есть у человека святой долг хранить память об отцах своих — отпускаю тебя».

«Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продолжились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе» (Исход 20:12).

 

Гл. 6

 

1. «С возвращением», — слышу я тихие голоса родимых деревьев. Отшумела листва их и укрыла землю – кормилицу. И березы и тополя машут мне приветливо ветвями оголенными. Радуют глаз вечнозеленые сосны и ели. И согревается душа моя.

2. И тут раздается окрик: «Что заснул, дед, готовься!» И хваткие клещни щупают одежду и тело мое, рыщут в чемодане и перетряхивают подарки друзьям, сменную пару белья, футляр зубной щетки. И бегают чужие глаза по страницам рукописи моей: «Где лицензия на печатную продукцию?» – «Это мои записки о жизни моей» — «Не положено!» – отсекает багровеющий хрип. Поднимаю я зеленую купюру – и в один миг исчезает она: «Ты свободен, старик!»

Здравствуй, родина…

3. И встречают меня друзья в холодном и пустынном зале, и не вижу я двух — не пришлось мне провожать их в последний путь.

4. Было воскресенье. Отправился я автобусом на малую родину свою, где уже не осталось ни одной ветви из рода нашего. Повидал я на своем веку много стран и земель, слушал шум кедров на Байкале и вдыхал аромат Великого Каньона. Но когда проносились за окном родные города и сёла, леса и луга, озёра и реки, сердце моё щемило такой тоской, словно я, блудный сын, возвращался на покаяние.

Сошел я у окраины местечка, где родился, и в лес вошел. Пахло осенью и грибами. Каждый шаг мой звоном разносился. Старые сосны, которые были моложе меня, тянулись к небу вечнозелеными ветвями своими, и не было ни тропинок, ни рвов, лишь покрыли землю листья опавшие орешника и рябины. И вдруг, как видение, мелькнула меж стволами ограда черная и серый обелиск. Белела плита мраморная. И чернела надпись на плите: «Илья Букенгольц. Зверски убит фашистами в сентябре 1941 года». А сверху, через всю плиту, выцарапано: «Жид!» Поплыли перед глазами круги черные – и словно бездна открылась передо мной. Закричал я, и от дыхания моего понеслась дорожка огненная, и пробила бездну, и раскрылись небеса вдали, и свет исходил от них по всем краям земли. И в нем возникло надгробье, и узрел я могилу Моисея Букенгольца в Америке, отца названного моего, брата Ильи. На чистой грани его сверкала звезда Давида, а вокруг светились другие обелиски, уже столетней давности, и ни один не тронут руками грязными.

Стоял я один до вечера, без слез, на родной земле, и думал: как по-разному сложились судьбы братьев родных. Арон уехал – и жизнь его рода не осиротила ни одна насильственная смерть, не затронула антисемитская угроза. А из рода Авраама один я остался на этой любимой мной земле.

5. И что за рок висит над моей Родиной, Господи?  Больше сотни народов живет на ней уже тысячу лет – и нет мира: вся история  противоборством и войнами повязана.

Знал ты, Господь, какие беды ждут их — не оттого ли так щедро вложил в землю эту богатства свои: 33% природных ресурсов на 3% населения всей земли.

А правители новоявленные, когда власть захватили, в страхе своем  удержать ее, запустили все богатства на изготовление патронов и снарядов, пушек и ракет – у преступника лучший друг оружие смертельное. И ощетинилась против всего мира «империя зла», как  еж в испуге, своими иглами.

Больше полвека взирал Господь на этот воинствующий атеизим – и кончилось терпение Его: 26 апреля 1986 года взорвалась Чернобыльская АС. Было это последним предупрждением, как десятая казнь фарону египетскому. Но спрятялись правители в подземелья свои, вызвали дождь и пустили радиацию на народ свой – и начали умирать младенцы от невидимых досель болезней. И сказали Твои посланики, ученые МАГАТЕ, что не будет жизни в этом краю земли триста лет на расстоянии 400 километров.

Но когда рухнула империя зла, и на этом суверенном осколке ее взошел новый правитель, заявил он: «В мое президенство, и я вижу в этом главное, мы вернемся на Чернобыльскую землю и построим там счастливую жизнь». И послал чудом выживший народ  обустраивать ее.

Неужели, Господь, ты дашь ему столько лет жизни, как своему любимому сыну Аврааму?

И восстал народ, вышел на главный проспект страны и направился к дворцу правителя, чтобы заявить протест свой. Но встретили его кардоны стражников – и началась потасовка, избиение, крики и кровь. И шли люди избитые, и впереди мужчина их вел, и нес он, как знамя, свою рубашку окровавленную. И взывали старики к стражникам: «Сынки, разве можно против своего народа войну вести! Опомнитесь!» Но помчались навстречу народу танки и транспортеры и окружили его  смертельным кольцом. И замер народ, и свечи зажег, и глазами к Богу взывал.

А вечером по телевизору сказал правитель: «Несколько тысяч праздношатающихся людей и пьяные студенты отметили это трагическое событие, избивая милиционеров и переворачивая машины».

И ночь не прошла – были переполнены все тюрьмы страны…

6. Хожу я по городу, и скользят люди мимо, заботами измученные. И хищно рыскают глазами по прохожим стражники.

«Разве я море или чудовище, что ты поставил надо мной стражу? И душа моя желает лучше прекращения дыхания, лучше смерти, нежели сбережения костей моих. Опротивела мне жизнь. Не вечно жить мне. Отступи от меня, ибо дни мои суета». (Иов 7:12,15,16)

И тоской давили родные стены угла моего. А по ночам будили крики соседей. На пути к дому споткнешься о пьяного, и драки в любую пору. И опять чью-то квартиру ограбили.

7. И съехал я за город, в домик одряхлевший, который в молодости сам построил. Когда уже и не чаяла власть прокормить народ, выдала она ему милостыню: дачный участок в шесть соток. Но знай: земля эта – не твоя, однако урожаем, своими руками выращенным, дозволено тебе свою утробу насытить. И после трудовых дней своих на службе государственной гнулись люди теперь с лопатами и тяпками. А чтобы не повадно было от этой работы увиливать — штрафом обложат. А то и земли лишат. Как тогда зиму избыть?

8. И гнулись люди с утра до вечера: привычной эта поза стала для рожденного в рабстве. А доходили письма человеку от родных его из других обломков когда-то их общей империи — никакой радости не было: подобное творилось повсюду. Вымрет и мое поколение – что же останется предкам нашим? И невольная радость согревает души тех, чьи дети уехать успели в страны, где не государство делает «все во имя человека», а каждый сам строит жизнь свою.

9. И стал знакомый мне с детства мир чуждым. Чужак в своем городе.

«Не из праха выходит горе, и не из земли вырастает беда. Но человек рождается на страдание, как искры чтобы устремляться вверх» (Иов 5:6,7)

10. И приходят ночи, заполненные снами. И узнаю я то, что в суете мирской не заметил, не осознал — пришел мой срок очистить душу свою от грехов явных и тайных.

Видел я  на небесах облака — души людей, и чем чище была душа – тем ближе она к Богу.

11. «Бог говорит однажды и, если того не заметят, в другой раз. Во сне, в ночном видении, когда сон находит на людей, во время дремоты на ложе. Тогда он открывает у человека ухо и запечатлевает свои наставления. Чтобы отвлечь человека от какого-либо предприятия и удалить от него гордость, чтобы отвести душу его от пропасти и жизнь его от поражения мечом» (Иов 33: 14-18)

12. Пережил я и эту зиму во снах своих и размышлениях, и не одинок был. По вечерам у горящего камина слетались ко мне все, кого люблю я. А по воскресеньям приезжали друзья мои, и за бутылкой водки вспоминали мы дни ушедшие. Пусть было в них много горечи,  но свела нас всех судьба и одарила дружбой – она и есть этот мир божественный.

13. И наступило утро нового дня, и пришла еще одна моя весна: время рассыпать зерна. Беру я лопату в руки и взрыхляю землю.

«В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой взят, ибо прах ты и в прах возвратишься. Со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни своей» (Быт. 3: 19,17).

Прости, Господи, за слова мои. Не скорбь, а радость ощущаю я в часы работы пахаря: только в труде прибывают силы, крепится воля к жизни и рождаются мысли благие — и когда собираю урожай свой, полнится счастьем душа моя. И тогда не впадает человек в тяжкий грех воровства, а поделится пищей своей с нищим и мирным пришельцем.

«И взял Господь Бог человека, и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать и хранить его». ( Быт. 2:15)

 

 

Гл. 7

 

1. И снова пришла осень, и падали листья с деревьев. Собрал я урожай свой: картофель и капусту, яблоки и ягоды, и засолил огурцы – нет лучшей закуски под водочку за дружеской беседой. И за полстолетия не исчерпали мы наших споров и воспоминаний. И полнится душа богатством и раздаривает себя бескорыстно – и всходят плоды по сроку своему.

2. Все, что родит земля – несет в себе дух жизни. Так и человек плодами трудов своих проносит его из поколения в поколение – и этим крепится дух всего человечества.

«Человеколюбивый дух – премудрость, но не оставит безнаказанным богохульствующего устами, потому что Бог есть свидетель внутренних чувств его и истинный зритель сердца его, и слышатель языка его. Дух Господа наполняет вселенную и, как всеобъемлющий, знает всякое слово» (Притчи 1:6,7)

3. И когда уходит новый день в озарении солнца закатного, и являются  взору звезды, иные миры, облачается божественный мир в покрывало ночи. И  расслабляется плоть на ложе своем в предвещании блаженного покоя. И наступает время души. Освобожденная от суеты житейской,  парит она в пространстве поднебесном – и отзываются ей души родственные.

4.  Каждый прожитый день – подарок тебе, и веришь ты: место твое еще здесь, на земле, которую любишь все сильнее, ибо есть у тебя на ней дела недовершенные. Отходя ко сну, перебираешь их в памяти. За каждым полученным ответом встает новый вопрос. И одна мысль угнетает: отчего так краток век человека?

«Во всяком деле верь душе своей: это и есть соблюдение заповедей» (Сирахова 32:34).

5. У каждого человека свое предназначение в этом мире, своя судьба. Родители помогают стать на ноги и выпускают в путь свой наедине с миром. И если будет человек следовать своему призванию – Бог не оставит его.

6. Сказал Конфуций: «Жизнь – это путь». «Путь праведных – уклонение от зла: тот бережет душу свою, кто хранит путь свой», — сказал Соломон. Никогда не встречались они на земле, но как родственны души их, ибо созвучны они с дыханием Бога.

7. Помоги плоти своей. Она храм души твоей.

Каждую субботу, свершив молитву, приступаю я к очищению плоти своей в кругу друзей.

Еще издали слышу голоса возбужденные – лесное эхо доносит их. А у меня уже пылает огонь в баньке, и разносится по округе дым из трубы, указывая путь им. Березовым и дубовым духом исходят веники, висящие на веревке вдоль стены. Вяжем мы их в сезон свой, но с каждым годом все меньше – редеют ряды друзей моих.

8. И снимаем мы в предбаннике одежды, и предстаем, в чем мать родила. И грустно видеть, как плоть наша, недавно мышцами налитая, все прозрачней становится: сквозь бледную оболочку кожи видны и кости ломкие, и вены синие  – но все еще бежит по ним кровь жизнерождающая. Устремляется навстречу пар и пеленает тела наши теплом своим, как от матери к младенцу на руках ее. И розовеют тела, и молодеют глаза – начинается возрождение плоти. Хлещем мы друг друга веничком, и бросаем шутки колкие – и силы наши прибывают. И полнится душа радостью. Выскакиваем мы оголенные, как молодые жеребцы, то ли в дождь, то ли в снег. И идет пар обильный от тел наших. И видишь перед собой друзей своих, как в дни молодости. И по глазам понимаем: дарована нам дружба свыше –  без нее неполноценна жизнь на земле.

9. И пылает огонь в камине, и стоят на столе и питье и закуска. Садимся мы вокруг в одеждах чистых, и наполняем стаканы доверху. Первый тост пьем в молчании – наша память о тех, кого уже нет с нами. И не страшно нам покидать землю — встретят они, и будем мы неодиноки в неведомом еще мире.

Каждая наша беседа в спор переходит. В споре не рождается истина, а проясняется отношение человека к ней – и обогащается каждый.

10. Ярко горят звезды, и сияет луна, словно лик Божий. Очищенные и духом и телом –  как младенцы мы перед Ним.

11. Мудрость беседы в молчании.

Но вот заводит человек речь об уже известном тебе, ты слушаешь и головой киваешь в знак согласия — и вдруг ловишь себя на том, что оборачивается мысль его иной стороной. И осознаешь: известен тебе лишь факт из жизни друга твоего, а смысл только сейчас проясняется. Отчего так? Видно не такой чуткой была душа твоя в откровенной беседе с ним, или замкнулась под гнетом мыслей своих и сомнений? Понимание, как и любовь, приходит, когда обнажены чувства твои навстречу другой душе. И горько и стыдно становится смотреть в глаза друга.

12. Но прежде чем осознаю, о чем говорит Гавриил, вижу его крутой лоб в крупных морщинах в сполохе огня из камина, и жилистый кулак с темными венами, который обрушивается на стол при законченной мысли — и отголосками отзывается посуда.

13. И единой вспышкой проносится вся жизнь его.

Крестьянский сын из многодетной белорусской семьи десять лет отшагал в школу пешком за семь верст, закончил с отличием и поступил в столичный университет. Еще студентом объездил всю страну, опубликовал с десяток научных работ по топографии. Увлекся историей своей любимой Белоруси, был одним из авторов учебника белорусского языка, ратовал за возрождение родной истории и культуры. А его после защиты докторской диссертации в 25 лет арестовали и приговорили к расстрелу «за национализм». Сам «вождь всех народов», подписывая расстрельный список, удивился научным познаниям его и великодушно обронил: «Этот пусть пока живет». И сидел он в тюрьмах, и работал ссыльным рабочим в геологических экспедициях, где написал монографию о четвертичном периоде на земле. Брата его, талантливого белорусского писателя, за тот же «национальный уклон» расстреляли сразу после ареста. А вся их многодетная семья погибла во время войны в партизанах, защищая землю свою.

14. «Как схожи судьбы наших родов, Гавриил, пусть мы и разных вероисповедований, — мелькнуло озарение во мне. – Значит, трагедия моего народа не в том, что мы евреи…»

15. И сказал Гавриил словом апостола Павла: «Какое преимущество быть иудеем? Великое преимущество во всех отношениях, а иначе в том, что им вверено слово Божие. Имеем ли мы преимущество? Нисколько: ибо мы уже доказали, что как эллины, так и иудеи, все под грехом. Как написано: «Нет праведного ни одного, нет разумевающего: никто не ищет Бога. Все совратились с пути, до одного негодны! Нет делающего добро, нет ни одного». (Рим 3:1,2,9-12).

16. И смотрел я на лица друзей своих – и вспышками вставали передо мной судьбы их, и трудно мне было признать правду эту.

17. В чем грех Вениамина? В том ли, что предки его мусульмане когда-то прошлись мечом и огнем по христианской Руси? Сделали они народ ее рабами своими, как когда-то Египтяне иудеев, и триста лет брали дань с него.

Но Египтяне сами пустили иудеев на землю свою, когда спас Иосиф их от великого голода. «И сказал фараон слугам своим: найдем ли мы такого, как он, человека, в котором был бы Дух Божий? И сказал фараон Иосифу: так, как Бог открыл тебе все сие, то нет столь разумного и мудрого, как ты. Ты будешь над домом моим, и твоего слова будет держаться весь народ мой; только престолом я буду больше тебя. Вот я поставлю тебя над всей землею Египетской. Возьми семейство твое, и придите ко мне. Я дам лучшее место в земле Египетской, и вы будете есть тук земли». (Бытие 41:38, 39-41, 45:18). А когда расплодились иудеи – вдруг страх обуял их. Забыли потомки щедрость предков своих. «И восстал в Египте новый царь, который не знал Иосифа, и сказал народу своему: вот народ Израилев многочислен и сильнее нас, перехитрим его, чтобы он не размножался. И поставим над ними начальников работ, чтобы изнуряли его тяжкими работами» (Исход 1: 8 -11).

18. И что, Вениамин, десятое колено, расплачивается за грехи предков своих? Чисто сердце и откровенна душа Вениамина. Отец и мать его трудом рук своих добывали хлеб свой, рожали детей и наставляли по заповедям. И когда «вождь народов» повелел разрушить храмы религий всех, чтобы стать богом коммунистического рая на земле, не покинули они Бога своего. Но отчего-то среди народов вер разных всегда находится Иуда. Донес он начальникам, и нагрянули стражи ночью темной в дом их, арестовали всех и погнали по тюрьмам и лагерям. А родителей Вениамина расстреляли без суда и следствия. Из шестерых детей по дороге в ссылку сибирскую выжил он один, Вениамин. Приютили его в тех дальних краях люди добрые, хотя и были веры иной. И рос сирота с душой навечно израненной. А в десять лет чудо свершилось с ним: сами собой из него стали исходить слова искренности — поэтом стал. Слушали люди, дивились, и одно твердили в страхе ему: «Не открывай души человеку чужому – не те времена теперь». Но кричала молодая душа, и донесся его голос из глуши лесной, и погнали его по лагерям и тюрьмам. А когда рухнула империя зла, выпустили на свободу его правители новые, дабы доказать народу своему, что все теперь будет при царстве их по вере и правде. И остался он один, бобылем, свой век доживать. Прозвали в народе Блаженным его, и жалеют, как может жалеть простой человек юродивого. А он отвечает:  «И это обо мне вам сказано сурово: он будет бос и наг, и разумом убог. Но это на него сойдет святое слово и горестным перстом его пометит Бог».

19. Отчего же, Боже, не бережешь Ты сынов своих, для которых святы  заповеди Твои: «Господь, Бог наш, есть Господь единый. И возлюби Господа твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостью твоею: вот первая заповедь. Вторая, подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя. Иной, большей сих, заповеди нет». (Марк 12:29-31)

20. И сказал Гавриил слово апостола Павла: «Ибо не законом даровано Аврааму, или семени его, обетование – быть наследником мира, но праведностью веры его. Если утверждающиеся на законе есть наследники, то тщетна вера, бездейственно обетование. Ибо закон производит гнев, потому что, где нет закона, нет и преступления. И так по вере, чтобы было по милости, дабы откровение было непреложно для всех, не только по закону, но и по вере потомков Авраама, который есть отец всем нам». (Рим. 4:13-16).

21. И добавил Вениамин: «Мы вероисповедания разного, но Бог Един. И пока не поймут этого люди, не быть миру на земле». И прочитал: «Вот и стали мы оба с тобой, мой Господь, стариками. Мы познали судьбу, мы в гробу побывали не раз. И устало садимся на тот же пастушеский камень, и с тебя не свожу я, как прежде, восторженных глаз».

 

 

 

РОД    ПРОХОДИТ

 

1. Лестница Иакова

1. И шли дни, и сменяли их ночи, и возникало видение: лестница, стоящая на земле, и верх ее уходит в небеса. И плывут по небу облака, малые и большие. Я выхватываю взором своим одно из них — и трепещет оно, как лист на ветру, и меняет форму свою — и  видится  мне в нем лик человека живого. И тянется он ко мне, и срывается с небес, и спускается по лестнице навстречу мне.

И слышу я голос с небес: «Не буду больше проклинать землю за человека, потому что помышление сердца человеческого – зло от юности его, и не буду больше поражать всего живущего, как я сделал. Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека: ибо человек создан по образу Божию. Я поставлю завет мой с вами и с потомством вашим после вас. Я полагаю радугу Мою в облаке, чтобы она была знамением (вечного) завета между Мною и землею. И между всякою душою живою во всякой плоти, которая на земле. Которая с вами в роды навсегда». (Бытие 8:21, 9:6,9,13,16)

 

2.   Ной

 

1. Был день солнечный, и веселился я на густой траве пастбища среди стада родного. Много нас было у Ноя, хозяина нашего, человека праведного и непорочного в роде своем. Пасли нас три сына его, Сим, Хам и Иафет. И когда начало заходить солнце за гору Сефара, заиграл Сим в трубочку свою. Собралось все стадо с луга зеленого и отправилось за ним в селение наше, на места свои. А я залюбовался вечерним закатом: покрывалась гора малиновым цветом, и тень от нее вытягивалась по лугу, скрывая под собой травы, кусты и цветы, накрыла воду ручья, и в темной глубине его отражалось небо безоблачное.  Радовалась душа моя красоте, и не спешил я догнать стадо свое. Хоть и млад я был, но узнал уже дорогу к дому за дни наших походов на пастбище.

Когда зашло солнце, и тьма ночи сошла на землю, скрывая травы, кусты и камни, и гору Сефара, бросился я в обратный путь, улавливая чутьем своим следы стада моего. И вот вижу огни костров, различаю хижины, слышу голоса людей и узнаю голос Сима: «Мама, где отец наш Ной?» Отвечает жена Ноя: «На винограднике он».

2. Свернул я с дороги на тропу к винограднику и побежал, чтобы встретить Ноя, доброго хозяина своего, и в темноте помочь ему домой дойти. И различаю фигуру его средь кустов, обвисших под тяжестью плодов своих. И вдруг разверзлось небо светом луча до земли, и явился муж в сиянии божественном, и раздался голос силы несказанной: «Ной, ты избранник мой среди народов всех, ибо ходишь по земле моей праведником передо мной. Слушай и исполни, как я тебе повелю. Раскаялся я, что создал человека на земле и воскорбел в сердце своем, ибо увидел, как велико развращение человеков на земле, все мысли и помышления сердца их зло во всякое время. Я истреблю их с земли. А ты сделай себе ковчег из дерева гофер, возьми лишь семью свою и всякого скота, гадов, животных и птиц – от всякой плоти по паре, мужского и женского рода, и возьми пищи на всех. И войдите в ковчег. А через семь дней я буду изливать дождь на землю сорок дней – истреблю все существующее, что я создал, с лица земли».

3. И сделал Ной все, что повелел ему Господь. Отобрал он из всех тварей земных от всякой плоти по паре, самых сильных и выносливых, чтобы роды их размножались и не иссякли на земле, и впустил в ковчег. И не нашлось места среди них мне, козленку малому. Подбежал я к Ною, прижался к коленям его и смотрел с мольбою в глаза его добрые и скорбные. И понял он просьбу мою. Гладил нежно меня по проклюнувшимся рожкам моим, за ухом чесал и так мне сказал: «Прости ты меня, малыш мой дорогой. Не властен я взять тебя в ковчег – должен  исполнить без изъяна все наставления Бога своего. Это воля Его». И в глазах такие слезы стояли, что видел я в них отражение свое.

4.  Когда взошел я на гору Сефара и лег на вершине ее, видел, как вошел последним в ковчег Ной, «и затворил Господь (Бог) за ними (ковчег)».

«И разверзлись все источники великой бездны, и окна небесные отворились, и лился на землю дождь» (Бытие 6:11,12). И поднялся ковчег и возвышался над водою бескрайнею по всей земле. А дождь все шел и шел, и поднималась вода, и начала покрывать все горы высокие. И видел я, как лишалась жизни всякая плоть, движущаяся по земле. И когда подняла меня вода с вершины горы, поплыл я, не видя нигде суши средь вод. И вскоре иссякли силы мои. И последним взглядом своим успел увидеть я, как над гладью безбрежной возвышался один лишь ковчег. Все, что имело дыхание духа жизни в ноздрях своих на суше, умерло. И заглотила меня пучина водная, и возопил я последним дыханием жизни своей угасшей: «За что, Господи?!»

5. Проснулся я мокрый, словно из потопа вырвался, шевелились губы мои последним дыханием козленка малого: «За что, Господи?»

Но не было ответа мне. А за окном стоял день солнечный, и веселился на густой траве козленок малый. Вышел я, и он ко мне подбежал, ластится к ногам моим и глазами молящими мне в душу заглядывает. Глажу я его по проклюнувшимся рожкам и шепчу ему, успокаивая: «Сказал Бог в сердце своем: не буду больше проклинать землю за человека, потому что помышление сердца человеческого – зло от юности его, и не буду я больше поражать всего живущего, как я сделал». (Бытие 8:21)

3. Авраам

 

1. Жил Ной после потопа 350 лет. Всех же дней Ноевых было 950. Была богатой земля после потопа для пищи людей, и разрастался род Ноя и разделился на племена. И был у них один язык и одно наречие.

Но тесно стало им жить вместе в долине Сеннаарской, спорили пастухи между собой, начались зависть и ссора между племенами. И решили разойтись они по всей земле. Но прежде задумали построить город Вавилон и башню высотой до небес, чтобы служила она центром для всех племен и знаком равенства между ними, и сделать себе имя, чтобы не растеряться им по лицу всей земли. И приступили они к строительству, и была так высока эта башня, что не хватило им камней на долине Сеннаарской, и начали они делать кирпичи из обожженной глины и вместо извести употреблять земляную смолу.

И сошел Господь посмотреть, что делают сыны человеческие, и сказал в гневе своем: «Вот один народ, и один у всех язык – вот что они начали делать!» И сокрушил он их башню Вавилонскую, рассеял народ по всей земле, а язык их смешал, чтобы один не понимал другого.

2. И от племени сынов Ноевых распространились народы по всей земле. В одном из них спустя 992 года после потопа родился мой дед Авраам, десятый потомок Ноя, сын Фара. И взял Фара Авраама, сына своего, и Лота, сына Аронова, внука своего, и Сарру, невестку свою, жену Авраама, и пошли они в землю Ханаанскую, но дошли до Харрана и остановились там.

3. Был Авраам среди племени своего труженик и праведник, и стал он богат на серебро и золото. Увидел Господь дела его и сказал: «Потомству твоему отдам эту землю, а от тебя произведу великий народ, и благословлю тебя, и возвеличу имя твое» (Бытие 12:2) И создал Авраам жертвенник Господу и призвал имя Господа. Увидел Господь благодарность Авраама и заключил завет с ним: «Произойдет от него род великий и сильный. И благословлю в нем все народы земли, ибо ходит Авраам путем Господним, творя правду и суд» (Б. 18:19)

4. А в местах тех, в города Содоме и Гоморре жили племена иные: погрязли они в грехах мирских, ибо забыли Бога своего. И стоял вопль на них до небес. И сказал Господь Аврааму: «Истреблю их всех». И вопросил Авраам от чистоты сердца своего и сострадания за душу  человека: «Может, там есть 50 праведников. Судия всей земли поступит так неправосудно?» И ответил Господь: «Если найду 50 – то ради них пощажу всех. Но нет их там!» — «А если найдется там десять?» — вопросил Авраам. И ответил Господь: «Не истреблю ради десяти». И пошел он, и перестал говорить с Авраамом. И не сказал Авраам, что живет у него в Содоме его любимый племянник Лот: верил он в справедливость суда Бога своего – сам Господь разберется, кто праведник.

«И было так: когда Бог истреблял город и окрестности его, вспомнил Бог об Аврааме и выслал Лота из среды истребления, когда ниспровергал город» (Быт. 19:29)

5. И жил Авраам, и не было детей у него, и думал тайно в сердце своем: как же это произойдет от меня народ великий и многочисленный? Но не просил у Бога об этом и в часы молитв своих. А было ему уже сто лет, а жене его Сарре девяносто.

И вскоре зачала Сарра, и родила ему сына Исаака. Сделал Авраам на радости пир большой, и не было у него счастливей дней за всю жизнь его. И учил он сына своего всей премудрости на путях жизни, в которой он под Богом ходил: и по звездам путь находить, и виноград выращивать, и поля засаживать ячменем, смоковницей и финиковыми пальмами, и стада пасти,  из лука стрелять, и разбивать черные шатры из козьих шкур в тени ветвистых деревьев, теревинф, и укрепления строить от набегов кочевников из Иордана.  И молится Богу своему.

6.  И внимал молитвам Авраама Бог, и решил искусить его в вере его. Сказал ему: «Возьми сына своего Исаака и принеси его в жертву мне». Молча выслушал его Авраам, наколол дров для всесожжения, взял сына своего Исаака и пошел на место, которое указал ему Господь, Бог его. И когда взошел он на гору, понял сын его Исаак, что отец сделает из него агнца для всесожжения, но покорно принял судьбу свою.

«И вознес Авраам нож над сыном своим, но Ангел Господень воззвал к нему: «Не поднимай руки своей на отрока! Теперь я знаю, что ты любишь Бога, и не пожалел сына своего единственного. Я благословлю тебя и умножу семья твое, как звезды небесные, и благословляемы в семени твоем все народы земли за то, что ты послушался гласа моего» (Б. 22:10, 17,18).

7. И жил Авраам, дед мой, и умер в старости доброй, насыщенный жизнью, и приложился к народу своему.

И явился Господь к Исааку, сыну его, отцу моему, и сказал: «Я буду с тобой, и благословлю тебя, умножу потомство твое по всей земле, за то, что Авраам послушался гласа моего и соблюдал все заповеди мои. Только не ходи в Египет, ибо будете вы рабами народам всем» (Быт. 25:8)

8. Но наступил голод в земле Ханаанской, и я, внук Авраама, сын Исаака Иаков (Бог дал мне имя Израиль) вспомнил о плодородной земле Египетской, где жил уже сын мой младший Иосиф; был он сначала рабом там, но возвысился умом своим и стал первым сановником при фараоне. И спросил я у Бога своего, можно ли мне покинуть землю свою и идти в землю другую. И ответил мне Бог: «Идите. Ибо там я произведу от вас народ великий. Я войду с тобой в Египет и выведу тебя обратно».

И пришли мы в Египет, я, Иаков, и весь род мой, и было нас шестьдесят шесть душ, кроме жен сынов моих. И стало нас в Египте вместе с семьей сына моего младшего Иосифа семьдесят душ. И фараон, в благодарность Иосифу, который спас народ египетский от голода, принял всю семью мою, дал земли лучшие, овец, одежды и колесниц.

И разрослось племя Израиля на земле этой благодатной. И дал мне Бог богатство, двенадцать сыновей и дочь любимую Дину. И больше жизни своей любил я Бога своего, каялся я и молился…и если не простил Он меня – велик мой грех, и расплодится он по всей земле деяниями потомков моих.

9. И смолк голос Иакова, и взлетело к небесам белое облако. Всматривался я и искал среди них предков своих, но тщетны были усилия мои – двенадцать колен Израилевых пошло от него.

 

 

4. Иаков

 

1. И воззвал я: «О, духи предков моих! Если есть я живой на земле – значит, есть ветвь рода моего».

2. И спустилось с небес серое облако, и откликнулся голос: «Праотцы наши избраны Богом среди всех народов земли, чтобы жить по заветам Его. Авраам за веру Богу своему жертвовал единственным сыном своим, Исаак, когда приносили его в жертву, не терял надежду, что Бог не оставит его, Иаков больше жизни своей ставил любовь к Богу и ближнему своему – оттого и даровал ему Господь имя Израиль — боровшийся с Богом, и стало оно именем народа, всех двенадцать колен его. Иаков не только превосходил своим богатством всех жителей своей страны, но и был предметом зависти за прекрасные качества сыновей своих… Послушай один из подвигов их.

3. Прибыл Иаков в город Сихем Ханаанской, где жители справляли праздник. Дочь его Дина пошла посмотреть на наряды жителей. Увидел ее Сихем, сын царя Еммора, похитил  и изнасиловал, а затем просил отца своего взять эту девушку в жены. Отец отправился и просил Иакова выдать замуж Дину за его сына Сихема. Иаков вначале засомневался, можно ли выдать свою дочь за иноземца, и затем уверил его, что поступит сообразно с его желанием. Но когда братья Симеон и Левий узнали про эту историю, они, воспользовавшись тем, что жители Сихема предавались развлечениям и торжествам праздника своего, ночью напали и перерезали всех мужчин, царя и царского сына. И привели сестру. Иаков был крайне поражен и очень разгневался на сыновей своих. Но явился ему Бог и повелел успокоиться…»

4. «Не бери грех на душу! – раздался голос, и возникло белое облако, и узнал я в нем Иакова. – Кто ты есть, чтоб судить?» И вздрогнуло серое облако и ответило: «Я Иосиф Флавий, историк народа нашего, слава о котором пошла по всем временам и народам». – «Если ты человек – люби правду. Она — соль жизни нашей. Поступок сыновей моих, Симеона и Левия – позор рода моего».

Коснулось меня белое облако, и почуял я на лице своем животворное дыхание его, и сказало мне: «А ты, человек, выслушал одну сторону, выслушай и другую». Потемнело серое облако и застыло как каменный столб. Вытянулось белое облако вершиной своей к небу, и был голос его: «Дина, дочь моя, я жду тебя!» И тут же скатилось с небес облачко серебряное, прижалось к облаку белому и отозвалось: «Слушаю тебя, отец мой». – «Расскажи о горе сердца твоего». – «Кто эти люди?» — «Они из рода нашего». И задрожал  серебряный звон, и становился он речью.

5. Когда мы всей семьей переехали жить во владения князя Еммора Евеянина, жители его благосклонно приняли нас, и продали нам часть поля своего за сто монет. Пошла я в город Сихем посмотреть на дочерей земли той. Подошел ко мне молодой красавец, и начал говорить речи по сердцу мне, и признался, что полюбил меня с первого взгляда. И увлек он меня в покои свои, и спала я с ним. И просил он моего согласия стать женой ему. И ответила я: «Я твоя, Сихем». Радостный бросился он к отцу своему Еммору и начал просить, чтобы он поговорил с отцом моим Иаковом. Пришел Еммора к отцу моему и сказал ему: «Сын мой Сихем прилепился к дочери твоей Дине. Я готов дать самое большое вено и дары, только отдайте девицу в жены. Давай породнимся, и будем жить  на земле одной. Живите и промышляйте на ней, и приобретайте ее во владение». А стояли рядом братья мои, Симеон и Левий, и сказали они с лукавством ему: «Только на том условии мы согласимся с вами, если весь ваш мужской род будет обрезан, как все мы. И тогда мы будем жить с вами и составим один народ». Понравились слова эти Еммору и Сихеме, собрали они народ свой, и сказали ему: «Это жители мирные. Пусть они селятся на земле нашей и промышляют на ней. Будем жить вместе. Только надо всем нам сделать обрезание». Послушались люди Сихема, ибо был он более всех уважаем из дома отца своего. А на третий день, когда были все они в болезни, Симеон и Левий взяли мечи, смело напали на город и умертвили весь мужской пол. Убили Сихема и отца его, весь город разграбили, а детей и жен взяли в плен.

6. И скатилось два черных облака по лестнице, и крикнули грозно в голос один: «А разве можно поступать с сестрою нашею, как с блудницей!» И сказало им белое облако: «Вы возмутили меня, сделавши меня ненавистным для жителей сей земли». Вздрогнуло серое облако и заявило: «Правы сыновья твои, Иаков. Они заступились за честь сестры своей, дочери твоей. Это я тебе говорю, как историк». – «История – блудница в руках тех, кто берется пересказать её. Никому не дано проникнуть в глубину чувств и мыслей человека. Так я говорю, Дина, единственная дочь моя?» Прижалось серебреное облако к белому и откликнулось: «Сихем – первая и последняя любовь моя?» И загустели черные облака, слились в одно и прошипели: «Для нас честь дороже всего!» И сказало белое облако голосом кротким: «Жизнь человека – не имеет ценности. Ибо она от Господа. Учил я этому вас всех, сыновей моих, но видно, не каждому из вас даровал Бог понять это, как вашему младшему брату Иосифу. В обиде своей покушались вы на жизнь его, но уберег его Господь, ибо всю жизнь ходил он по стезям его. И простил брат вам грех ваш. Но вижу, что не вняли вы и предсмертным наставлениям моим: «Симеон и Левий, орудия жестокости мечи ваши. Ибо вы в гневе своем убили мужа, и по прихоти своей перерезали жилы тельца. Проклят гнев ваш, ибо жесток, и ярость ваша, ибо свирепа».

И наступила такая тишина, что услышал я дыхание белого облака, и вошло оно в меня всем жаром своим, и распознал я в нем голос сердца Иакова: «Грешен и я. Грешен перед братом своим».

«В чем грех твой?» — рвался крик из меня, но замкнул я уста свои. Ибо есть священное право человека открывать душу свою. И обволокло меня белое облако дыханием своим.

7. Было нас два сына у матери нашей Ревекки от отца нашего Исаака. Началась наша вражда с братом моим Исавом еще в утробе матери нашей. Был он сильный и волосатый, а я кроткий и слабый. И тесно нам было вдвоем, и толкались мы – каждый стремился первым выйти на свет. И доставляли мы боль матери такую, что пожаловалась она Богу. И ответил ей Бог: «Два племени в чреве твоем, и два различных народа произойдут из утробы твоей. Один народ сделается сильнее другого, и больший будет служить меньшему». И когда настало время родиться нам, оттолкнул меня брат мой Исав, и вышел я за ним, держась за ногу его. Когда мы выросли, стал Исав искусным в звероловстве, человеком полей, а я был кротким и стал пастухом при шатрах наших.

Отец наш Исаак любил Исава, потому что дичь его была по вкусу его. А мать любила меня и очень переживала, что на первородство отец благословит Исава. Было мне жалко ее. И однажды, когда Исав вернулся с охоты усталый, он попросил меня накормить его. И сказал я ему: «Продай мне свое первородство». Он усмехнулся мне и ответил: «Вот я умираю от голода – что мне в этом первородстве». И тогда я сказал ему: «Поклянись». И он весело поклялся, поел и ушел.

Прошло много лет, состарился наш отец Исаак, был он уже слеп, призвал Исава и сказал ему: «Сходи на охоту, приготовь мне кушанье, какое я люблю, чтобы благословила тебя душа моя прежде, нежели я умру». Услыхала это мать моя Ревекка, призвала меня и сказала: «Отец умирает. Надо, чтобы он сделал главным тебя». Ответил я: «Исав старший. И стыдно мне перед братом своим». Но сказала мне мать: «Так повелел мне Бог, когда вы были в утробе моей». Ответил я: «Если обнаружит обман отец – проклянет он меня». Сказала она: «На мне пусть будет проклятие твое». Приготовила она еды из двух козленков. А поскольку брат мой был волосатый, завернула меня в шкуры их.

И вошел я на дрожащих ногах к отцу своему, но, видно, подсказало сердце ему, и спросил он: «Кто ты?» И ответил я пересохшими губами: «Исав я». Он пощупал меня и сказал: «Голос Иакова, а руки Исава». И, благословив, спросил еще  раз: «Ты ли сын мой Исав?» — и опять солгал я. Он поел, обнял меня, поцеловал и, ощутив запах от одежды, сказал: «Вот запах от сына моего, как запах от поля, которое благословил  Господь».

Только я вышел от отца, вернулся Исав, приготовил еду и вошел к нему. Отец спросил: «Кто ты?» — «Я старший сын твой Исав», – ответил Исав. И возроптал отец Исаак весьма великим трепетом, рассказал Исаву про обман мой, и сказал ему: «Брат твой пришел с хитростью и взял благословение твое». Начал упрашивать его Исав благословить его, но ответил отец: «Ты будешь жить мечом твоим и будешь служить брату твоему. Будет же время, когда воспротивишься и свергнешь его с выи твоей». И возненавидел меня Исав и сказал в сердце своем: «Он обманул меня два раза: взял первородство мое и взял благословение мое. Убью я брата моего Иакова!»

И бежал я из дома родительского, и вся жизнь моя прошла в скитаниях. И было много наказаний мне. В расцвете лет забрал от меня Господь любимую жену мою Рахиль, за которую был я рабом у дяди своего Лавана Арамеянина двадцать лет. Чуть не убили сыновья мои брата своего, любимого сына моего Иосифа. Но прозрел в час казни мой старший сын Рувим, не захотел уподобиться Каину. И продали братья его в рабство в страну Египетскую. Но Бог хранил его – стал он первым человеком при фараоне, ибо спас от голодной смерти весь народ его и род наш.

Всю жизнь молился я Богу своему, и простил он меня: живы все дети мои, и дожил я до старости без нужды и забот, и сказал мне Бог, что произойдут от меня двенадцать колен Израилевых. Вот имена родоначальников их: жена Лия родила Рувима, Симеона, Левия, Иуду, Иссахара, Завулона; Рахиль родила Иосифа и Вениамина, служанка Рахиль Валлу родила Дана и Нефоалима; служанка Лиина Зелфа родила Гада и Асира. Место рождения их Месопотамия. И исполнили сыновья завещание мое: вынесли из земли Египетской, где прожил я семнадцать лет, и отнесли в землю Ханаанскую и похоронили в пещере на поле Махпела, которую купил мой дед Авраам в собственность для погребения. Все сделали сыновья мои, как я заповедовал им.

И была великая радость в жизни моей – простил меня брат мой Исав при жизни нашей, и отдал роду моему лучшие земли свои в вечное пользование.

8. «Нет на тебе греха, брат!» — раздался задорный голос с небес, и скатилось по лестнице облако перистое. Огромно и упруго было оно, и заколебались и расступились все облака пред ним. И подплыло оно к белому облаку, и соединились, как две половинки сердца. «Ты простил меня, брат мой утробный Исав – и очистилась душа моя», — кротким голосом отозвалось белое облако. «Бог нам судья», — ответило перистое облако. «Ты принял Бога?» — спросил Иаков. «На старости лет все к Богу приходят», — весело ответил Исав. «Бог дарует нам жизнь», — сказал Иаков, но порывисто перебил его Исав: «Жизнь даруют нам родители. Разве входил Он к Ревекке, матери нашей!» — «Что говоришь ты, брат?! – воскликнул Иаков, и задрожало белое облако и отпрянуло от перистого. — Не гневи Бога!» И ответил Исав: «Если дал мне Бог прожить всю жизнь свою по сроку моему в достатке, без бедности – значит, принимает меня». – «Прошу, брат, не гневи Бога!» — взмолился Иаков. «Земная жизнь моя прошла, — с веселой рассудительностью заговорил Исав. — Ты, родивший тринадцать детей, разве не сам входил в лоно жен своих. Бог сказал праматери нашей Еве: «Умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей, и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобой». Отец наш Исаак излил семя свое в утробу матери нашей, и питала она нас туком тела своего». — «Вспомни: ты всегда у меня отбирал самые лакомые доли ее», — с обидой в голосе вставил Иаков.  «Кроток ты был по природе своей, и обидно мне стало, что Бог избирает тебя, а меня, сильного, отдает в подчинение тебе. И когда выходили мы из чрева матери нашей, оттолкнул я тебя, чтобы быть первым. Так бы и случилось оно – сам отец наш Исаак хотел благословить меня, а ты хитростью дважды обманул меня». – «Но ты ведь простил меня», — растерянно проговорил Иаков. «Бог нас рассудил, — ответил Исав. – Ибо судьба человека – дело Божие».

 

 

5.  Лот

 

1. И был вечер. Сидел Лот у ворот шатра своего, а я, как всегда, прикорнул у ног его. Был Лот, хозяин мой, великий труженик на полях нив своих, человек праведный. Много лет жизни нашей вместе прошло, во всех делах сопровождал я его, и научились говорить мы с ним на языке одном, и любил он в часы отдыха беседовать со мной. Потер он шрам от раны на ноге своей и обронил: «Уже пять лет прошло, а не иссякает боль моя, — погладил меня за ухом правым и добавил: — Если бы не ты, не любоваться бы мне сегодня закатом, не видеть блеска воды под светом его». Лизнул я добрую руку его, и вспомнилось мне.

2. Был Лот племянник Аврааму,  вместе работали и вели хозяйство они. Но вскоре стало мало земли для них, и порешили они разойтись по обе стороны ее. Лот выбрал себе окрестность Иорданскую, вся она, как сад Господень, до города Сигора орошалась водой. И поселился он в городе Содоме. А жители его были злы и весьма грешны перед Богом. Но он ладил с ними.

Однажды напали враги на город, пошли они против царя Содомского Беры, разбили войско его, а царь, убегая от них, упал и утонул в смоляной яме. Разграбили враги город, взяли имущество, а всех жителей его, вместе с Лотом, в плен увели. Побежал я к Аврааму, который жил в дубраве Митре, и понял мой голос Авраам. Собрал он войско, вооружил рабов своих, триста восемнадцать было их, догнал неприятеля у Дана. Разбил он его, освободил всех людей содомских и Лота, племянника своего. А когда начали благодарить люди и предложили, чтобы он забрал себе все отбитое у врага имущество, Авраам, поднимая руку к Господу, отказался от даров их. И вернулись все в город свой, и с тех пор был неразлучен Лот со мной, и я охотно сопровождал его во всех делах  и на путях его.

3. Сидим мы с Лотом, смотрим на солнце закатное, и видим проходящих мимо шатра нашего двух Ангелов. Поднялся Лот и сказал им: «Государи мои! Зайдите в дом раба вашего, и переночуете у меня». И вошли они в дом наш. Лот сделал им угощения, испек пресные хлеба, и они ели. И еще не легли спать гости, Лот и две дочери его, вдруг раздался грозный стук по стенам дома его. Вышли мы с Лотом и видим: теснятся вокруг разгневанные жители Содома и требуют, чтобы он выдал пришельцев им. Но Лот сказал: «Братья мои, не делайте зла. Вот у меня две дочери, девственницы они еще, лучше я выведу их к вам, делайте с ними что угодно. Не отдам вам гостей, которые пришли под кров дома моего». Но не послушали они Лота и стали ломать двери. Бросился я на жителей с громким лаем и начал рвать им ноги, и побили они меня палками. Лег я обессиленный под кустом, кровью истекая.

4. Вышли пришельцы из дому, простерли руки свои, словно лучи – и ослепли все люди вокруг, и побежали с ужасом, друг друга подминая под себя. И сказали пришельцы Лоту: «Возьми все семейство свое и вывези из этого места, ибо мы истребим его, потому что велик вопль на жителей его к Господу, и Господь послал нас истребить их». Лот побежал к будущим зятьям своим и начал уговаривать их бежать с ним, но они смеялись над ним. А уже взошла заря, и Ангелы начали торопить Лота. Взяли за руку его, жену его и двух дочерей их, и повели за город. И услыхал я голос Лота, зовущий меня, но не было у меня сил ни встать, ни подать голос в ответ. А Лот все бежит и оглядывается. И сказал ему один из Ангелов: «Спасай душу свою, не оглядывайся, чтобы самому не погибнуть». И когда взошло солнце, видел я еще, как спешат они все по дороге в город Сигор.

5. И пролился с небес над Содомом дождь из серы и огня, разливаясь по всей окрестности земли, сжигая на пути своем кусты и травы, зверей и птиц, дома и людей. И дым поднимался с земли, как дым от печи. Но не было у меня сил сдвинутся с места, ни голоса прощального подать, и в один миг вылетел из вспыхнувшего огнем тела моего последний крик души моей: «За что, Господи?!»

И сегодня долетел он до души твоей. Ибо в одиночестве своем бережешь ты душу свою от грехов суеты мирской, и принимает она бесприютную душу каждой твари на земле.

6. И опустилась моя рука с ложа моего, и почувствовала ладонь моя лизания языка шершавого. Оглянулся я и вижу: стоит пес белый предо мной и дрожит всем телом своим.

«Кто ты?» — спросил я. И ответил он: «Лотов я, из города Содома».

 

5.  Суббота

 

1. И был день субботний. Отошла зима холодная, и обнажилась земля от снега – все в мире, от мураша до человека, тянулась к теплу солнца весеннего. Вставало новое утро, открывая взору окрестный мир: дома с оттаявшими крышами, обнаженные ветви деревьев, впитывающих от земли проснувшейся соки животворящие, жухлые травы прошлогодние, истоптанные мною по осени грядки с истлевшей ботвой, оживающие кусты крыжовника, почерневшие трещины столбов электропередач, и обвисшие провода в серебряных каплях росы. А в тишине безлюдной все громче и радостней раздавались голоса птиц лесных.

2. Пережил я еще одну зиму суровую, стужами отягощающую старость мою. По два раза в день приходилось мне печь топить, чтобы не остыла кровь в плоти моей. И истощился запас дров моих, и не стало в день этот ни тепла в доме моем, ни огня завтрак сварить.

Вскинул я топор на плечо, и в лес отправился. Шел привычной тропой, мной годами исхоженной, в чащу, где лежали навзничь на земле деревья упавшие, отжившие век свой. У деревьев, как у людей: в тесном пространстве выживают самые сильные. Тут не спасет ни красота, ни порода, ни возраст: кто крепче в землю корнями проник и больше жизненных соков впитал в себя — тот и победитель в вечной борьбе всего живого за выживание на земле.

3. Нарубил я дров и вязанку за плечи забросил. И вдруг послышались  голоса гневные: «Преступник ты!»  Поднял я голову и вижу: тьма народа вокруг с лицами, криками искореженными. Тычут в меня пальцами и хором вопиют: «Осквернитель!» Не успел я слова сказать ответного, повалили меня, связали и потянули за ноги, головой по земле. Подняли и на колени поставили пред мужем красивым и сильным, с взором горящим и седою бородою до пояса. И спросил он голосом громоподобным: «В чем грех его?» И возопила толпа: «Он день субботний осквернил. Суди его, Моисей, вождь наш, карой последней». Ответил им муж, сдерживая гнев свой: «Суд – дело Божие. — Возвел он взор свой к небесам и вопросил: — Бог наш единый, Всемогущий, судья всем нам! Что делать с ним?» И раздался с небес голос силы такой, что закачались деревья и попадали все люди наземь: «Должен умереть человек сей. Пусть побьют его камнями все общество» (Числа 15:35).

И полетели камни в меня.  И закричал я: «За что, Господи?» И был в ответ голос мне: «Чтобы вы помнили и исполняли все заповеди мои, и были святы пред Богом вашим». (Числа 15:40).

4. И опять эти сны, нет ночи без них. Являются ко мне души тех, к кому обращается мысль моя, когда я проникаю разумом в историю рода моего. И понимаю: велик род мой числом своим, и корень его Адам и Ева, а Авраам праотец мой.  И все, что есть в мире, от травы луговой и букашки земной до птицы, в небе парящей, повязаны жизнью единой, данной всем нам Богом при сотворении мира нашего.

 

 

 

 

 

 

 

7. Моисей

 

1.  И грянула новая ночь, и взывал я к  роду своему. И ответил мне голос: «Я Дан из семейства Иакова. Всех же душ, произошедших от чресла Иакова, было семьдесят пять, когда они вошли в Египет. И разросся род наш, и зажил жизнью сытой средь народа египетского. Шло время, и менялись цари, которые не знали Иосифа, спасшего народ их от смерти голодной. И восстал новый царь, и сказал он народу своему: «Сыны Израиля стали многочисленны, и сильнее нас. Перехитрим их». И поставил он над нами начальников работ, чтобы они изнуряли нас тяжким трудом – каждый израильтянин со дня рождения рабом стал у фараона. Сгоняли нас силком на работы изнурительные: строили мы города, дворцы и пирамиды, носили камни на спинах и страдали от тяжести ударов бича надсмотрщиков. Процветала страна, а мы погибали от непосильности труда тяжкого. Вглядываюсь я в годы эти – и душа моя изнывает. И отвожу я взор свой, болью залитый.  Прости, нет сил про это рассказывать…»

И сгас голос. И забрежил рассвет.

2. И явился день, и сменил его вечер, и окутала мир ночная мгла. И смотрели с небес звезды, и каждая звезда притягивала взор мой, и нарастал гул бессловесный. И воззвал я: «Говори, внимает душа моя!», и отозвался голос: «Я, Рувим из колена Израилева, явился на крик души твоей».

3. И прошло четыреста лет. «И стенали сыны  Израилевы от работы и вопияли, и вопль их от  работы восшел к Богу. И услышал Бог стенание их, и вспомнил Бог завет Свой с Авраамом, Исааком и Иаковом. И увидел Бог сынов Израилевых, и призрел их Бог» (Исход 2:23-25).

Взывал Бог к народу своему и не слышал ответа – иссыхает в рабстве душа человека. Только свободный человек  живет под Богом.

И нашел его Господь. Имя ему было Моисей. Родился он в Египте. По указу фараона начали убивать младенцев мужского рода, чтобы не расплодился и не возвысился род иудейский. И мать, спасая сына своего, положила его в корзину промасленную и опустила в реку. Увидела мальчика дочь фараона и, упоенная красотой его, взяла к себе и воспитала — и восхищались все придворные умом и силой его.

Однажды увидел Моисей, как избивает человека из племени его надсмотрщик, не выдержал и убил его, и убежал из страны в каменистые земли Синая. Стал он пастухом и женился на дочери священника Мадиамского Итро (Иофора)  Циппоре. И родила она ему двух сыновей.

4.  В тот день святой пас Моисей овец в скалистых горах Синая. Вдруг вспыхнул перед ним куст купины Неопалимой, и раздался голос: «Спаси народ твой. Я, Бог  твой, буду с тобой и дам вам землю, которую обещал отцам вашим Аврааму, Исааку и Иакову».

И пришел Моисей в Египет и просит фараона отпустить народ его. Но в ответ жестоко рассмеялся над ним фараон. Тогда призвал Моисей Бога своего, и напустил Господь казни на народ египетский. Но не внял фараон Господу. Разгневался Господь и напустил десятую казнь на народ его: стали умирать все младенцы египетские – и отпустил фараон  народ израильский, все двенадцать колен его. Было нас шестьсот тысяч  мужчин,  и жены и сыновья их.

Не осталось рабов у фараона, и некому было города строить и землю под урожай возделывать. Послал фараон армию свою, чтобы вернуть нас, и догнали нас у берега моря. И возопили мы от страха, что полонят нас и вернут к себе рабами. Но вдруг расступилось море, и когда прошли мы по дну его на берег второй, обрушилась вода  – и погибла вся армия.

И, воодушевленные спасеньем своим и чудом Божьим, радостно двинулся народ за вождем нашим Моисеем. Шли мы среди источников и оазисов пустыни Синайской, вышли к земле Ханаанской, и расположились на ней лагерем. На востоке было Мертвое море, и серебрилась река Иордан, на севере вздымалась гора Хермон, на вершине ее снег блистал, а на западе отражалось в небе море Средиземное.

5. И призвал Господь Моисея на гору Синай. Не было его между нами сорок дней и сорок ночей. Сидели мы у костров своих под звездами, ждали вождя своего Моисея и вспоминали горькую жизнь рабства в стране Египетской.

Вернулся Моисей, принес две Скрижали каменные, и были на них написаны Богом заповеди, Книга Завета. И сказал Моисей нам: «Будем свято исполнять их, чтобы народ наш жил с Богом в сердце своем». И поклялся весь народ  верности Богу своему. Построили мы Храм Господень, Скинию, и избрали брата Моисея Аарона и сыновей его священниками Бога.

6. И призвал Бог Моисея, чтобы указать ему путь и план захвата дарованной им земли Ханаанской. Но долго не было Моисея. Собрался народ и начал роптать. И сделал золотого тельца и начал поклоняться ему. Узрел это Господь, разгневался и сказал Моисею: «Вы – народ жестоковыйный. Истреблю вас!» И стал умолять Моисей Бога и сказал ему: «Не гневайся, Господи, на народ твой. Ибо они не ведают, что творят. Четыреста лет жили они в рабстве – и ожесточились души их». Но не мог остановить Бог свой гнев Господень и сказал он: «Истреблю! И произведу новый народ от тебя». И сказал ему Моисей: «Господь, праведен гнев твой. Но если истребишь ты его, скажут египтяне: «Вот вывел он народ, обещая им землю, а сам убил их в горах и истребил с лица земли. Вспомни клятву свою, которую ты дал рабам своим, отцам нашим, Аврааму, Исааку и Иакову. Клялся ты собой, говоря: умножая умножу семье ваше, как звезды небесные, и дам вам землю и будете вечно владеть ею».

И отменил Господь зло.

7. Вернулся Моисей к народу своему необузданному, собрал всех сынов Левиных, Священников Скинии, и сказал им: «Возложите каждый меч на бедро свое, пройдите по  стану, и убивайте каждый брата своего, каждый друга своего и каждый ближнего своего».

И сделали сыны Левины по слову Моисея: пало в тот день народу нашего около трех тысяч человек. Взошел на гору Синай Моисей к Богу и доложил. Сам вытесал новые Скрижали каменные, и написал на них слова завета, Десятисловие. И был Моисей у Бога сорок дней и сорок ночей, хлеба не ел и воды не пил.

Возвратился Моисей к народу своему и повел в бой за землю Ханаанскую. Приблизились мы к границам обещанной нам земли и послали разведчиков своих во главе с Иисусом Навиным. Вернулись те спустя семь дней и рассказали о плодородности той земли и об огромной армии и мощи крепостей на земле этой. И зароптали люди. А многие кричали: «Чем погибнуть нам, лучше вернемся в страну Египетскую!»

И оборотился Моисей к Богу своему. И возмутился Бог и одно сказал: «Истреблю вас под корень рабов плоти своей!» Но опять напомнил ему Моисей про клятву его. И сказал Бог: «Сыны ваши будут кочевать в пустыне 40 лет, и будут нести наказание, доколе не погибнут все тела ваши в пустыне, чтобы вы знали, что значит быть оставленным Мною».

8. И водил Моисей народ наш по пустыне и в жажду и в холод. Учил он нас охотиться, одежду шить, и отражать нападения кочевников. Шли за ним люди, и нарастал ропот среди многих, а пуще всех семья Корея. Обвинили они Моисея, что ставит он себя выше Бога. И ответил им Моисей: «Неужели вам мало того, что Бог поставил вас, чтобы вы исполняли службу при Скинии? Завтра я соберу весь народ перед лицом Господа, и он разрешит этот спор».

Собрал он весь народ, и обратился к Господу. И ответил ему Господь: «Отступите со всех сторон от жилищ Корея, Дафана и Авирона». Когда отошел весь народ от их жилища, «разверзла земля уста свои, и поглотила их, и погибли они из среды общества» (Числа 16:32). На другой день все общество возроптала на Моисея. И воззвал Моисей к Господу, и сказал Господь: «Отсторонитесь от общества сего, и я погублю их в мгновение» (Числа 16:45). И сказал Моисей брату своему Аарону: «Возьми кадильницу, положи в нее огня с жертвенника и заступись за общество, ибо вышел гнев от Господа». «И стал Аарон между мертвыми и живыми, и поражение прекратилось. И умерло от поражения четырнадцать тысяч семьсот человек, кроме умерших по делу Кореева» (Числа 16:49).

И назначил Моисей судей, и судили они народ весь, невзирая на лица, по заповедям Бога на Скрижелях завета, которые носили с собой в Скинии.

И ели мы Ману небесную сорок  лет.

9. И когда узрел Моисей, что вымерли все с рабской душой среди народа его, выбрал он самого достойного среди начальников Иисуса Навина, привел весь народ к границам земли Ханаанской, которую завещал нам Господь, и сказал: «Слушай Израиль, ты теперь идешь за Иордан, чтобы пойти овладеть народами, которые больше и сильнее тебя, городами большими с укреплениями до небес. Знай же ныне, что Господь идет пред тобою, как огнь поядающий, он будет истреблять их и низлагать пред тобою, и ты изгонишь их и погубишь скоро, так говорил тебе Господь. Не за праведность твою и не за правоту сердца твоего идешь ты наследовать землю их, но за нечестие (и беззаконие) народов сих Господь Бог твой изгоняет их от лица твоего, и дабы исполнить слово, которым клялся отцам твоим Аврааму, Исааку и Иакову. Посему знай: вы народ жестоковыйный. Вы были непокорны Господу с того дня, как я стал знать вас. Бог прогневался на вас и хотел погубить вас». И молился я Господу и просил за вас сорок дней и сорок ночей (Второзаконие 9: 1,3,5,6,24,25). И поверил мне Господь».

И читал Моисей заповеди на Скрижелях Завета, и весь народ повторял за ним в один голос. И сказал Моисей: «Овладеете землей отцов своих только с верой в Бога своего и соблюдением всех законов Его. Господа Бога твоего бойся и одному Ему служи, к нему прилепись и Его именем клянись. Если ты забудешь Бога твоего, и пойдешь вслед богов других, вы погибнете, как народы, которые Господь, Бог ваш, истребит от лица вашего. И помни весь путь, которым вел тебя Господь по пустыне сорок лет, чтобы смирить тебя, чтобы испытать тебя и узнать, что в сердце твоем, будешь ли ты хранить заповеди Его. Не одним хлебом живет человек, но всяким словом, исходящим из уст Господа живет человек» (Вт.10:20, 8:19,20, 8:2,3).

Отошел от нас  Моисей, прилег отдохнуть на горе Нево, и умер.

 

8.  Земля обетованная

 

1. И проходили дни в молчании безотзывном на крик души моей.

И когда потерял я счет им, донесся голос: «Я Левий, сын Рувима. Прислал отец меня, чтобы я отозвался на зов души твоей. Стар стал мой отец, когда подошли мы к земле Ханаанской, и вместе с Моисеем, вождем нашим, отошла и его душа. Я свидетель продолжения истории нашей. Взывай – есть отвечающий тебе». И взывал я, и заговорил  Рувим.

2.  Когда ушел от нас Моисей, призвал Господь Иисуса Навина и сказал ему: «Будь тверд и мужественен, ибо ты народу сему передашь во владение землю, которую я клялся отцам их отдать. Всякий, кто воспротивится повелению твоему – будет предан смерти» (Иисус Навин 1:6). Исполняй законы, которые завещал Моисей, тогда будешь успешен в путях твоих, ибо с тобою Господь Бог, куда не пойдешь. Только сначала сделайте обрезание». Ответил Ему Иисус: «Когда мы вышли из Египта, весь народ наш обрезан был». И сказал Господь: «Народ, родившийся в Египте, не был обрезан, ибо вы сорок лет ходили, доколе не вымер весь народ, способный к войне. Обрезанием снимаю Я с вас посрамление Египетское».

И был обрезан весь народ наш, и оставались мы на одном месте, пока не выздоровели, и совершили Пасху в четырнадцатый день месяца  вечером на равнинах Иерихонских.

3. И повел нас Иисус Навин на брань, и было в нашем вооруженном войске сорок тысяч воинов. Подошли мы к реке Иордан, и по велению Бога вода текущая остановилась и стала стеною на большое расстояние, до города Адама, который подле Цартана. Когда перешли мы по суше, приказал нам Иисус: «Возьмите со дна реки 12 камней и возложите на втором берегу». – «Для чего?» — спросили мы. Ответил Иисус: «Это для знамения. Когда спросят вас, к чему эти камни, скажите: в память того, что вода Иордан разделилась перед Ковчегом завета Господа». Сделали мы так, как приказал он. И в тот день прославил Господь Иисуса Навина перед очами всего Израиля, и стали бояться его, как боялись Моисея во все дни жизни его.

4.  Подошли мы к крепости Иерихон, где стены высоки были, и послал Иисус меня и брата моего Семиона в разведку. Перебрались мы через стену крепости и разузнали все. А когда возвращались, увидели нас люди из Иерихона, но спрятала нас у себя женщина – блудница Раав в снопах льна, расположенных у нее на кровле. А гнавшихся за нами людей царя Иерихона направила по пути ложному. Пришла она к нам и сказала: «Я знаю, что Господь отдал эту землю вам, и вы навели на нас ужас и все пришли в робость – и не стало у всех духу против вас. Ибо Господь Бог ваш на небе наверху и на земле внизу. Я спасла вас, и вы не забудьте обо мне и семье моей – избавьте души наши от смерти». Ответили мы: «Обещаем, когда Господь отдаст нам землю, мы окажем тебе милость и истину. Когда мы будем брать город ваш, навяжи червленую веревку к окну. Клянемся, что спасем вас».

Вернулись мы к Иисусу, доложили обо всем, и сказали о Раав, которая спасла нас. И когда пошли мы на штурм города, рухнули стены крепости в одночасье. Истребили мы все мечом, мужей и жен, молодых и старых, и волов, и овец, и ослов, все истребили мечом. А блудницу Раав и семью ее оставили в живых, и она осталась жить среди нас.

Воодушевленные  первой победой своей, бросились мы на город Гай. Отправились на штурм его всего три тысячи воинов, но жители гайские обратили нас в бегство и убили тридцать шесть человек. И я погиб в том бою.

И смолк голос.

5. Когда наступило утро, не было сил у меня подняться и встретить день: колотилось сердце мое, и болела душа. Господи, за что столько народу погублено, молодых и старых? А безвинных животных — за что? И осталась в живых из города всего одна Раав, блудница, которая предала народ свой. И поселили ее среди народа твоего – чему научит она его?  В чем же истина твоя, Господи?

6.  И был голос мне.

Верил я в Господа. Но уже перед самой смертью была убита вера моя. И я был в тех боях, и не жалел жизни своей. Но попутал меня бес…А было так. От позора за поражение разодрал Иисус одежды свои, пал на землю перед ковчегом Господним, а старейшины наши посыпали голову пеплом. И раздался голос Господа: «Встань! Израиль согрешил и переступил завет мой. Взял из заклятого, украл и утаил. Не буду больше с вами,  если не истребите следы вашего заклятого».

Встал Иисус поутру и начал обходить все колена Израилевы. И в нашем колене Иудовом указал на меня, и сказал он мне: «Сын мой, воздай славу Господу, и признайся в грехе своем и сделай перед ним исповедование». Честно признался я, что согрешил: между добычей увидел прекрасную сеннаарскую одежду, золото и серебро, и спрятал в землю под шатром своим. Хотел я иметь вено для сыновей своих, которые полюбили невест богатых. И просил я простить меня. Но Иисус и все израильтяне, были среди них и друзья, взяли меня, сыновей и дочерей моих, и все хозяйство мое, ослов и овец, и шатер, вывели на долину Ахор – и побили нас камнями, сожгли огнем и набросали на нас большую глыбу камней.

И замолчал голос. Вопросил я: «Кто говорит со мной?» Ответил  голос: «Я Ахан, сын Хурмия. Ты слышишь меня?». Сказал я: «Говори, твоя душа в мою душу вошла». И ответил Ахан: «Да, грешен я. Но в чем грех семьи моей? Ведь сам Господь учит нас, что сын за отца не отвечает? Сказал Господь: «Сын блудницы не может войти в общество Господне по десятое колено» (Втор. 23:3) Ее, предавшую народ свой, приняли, а меня, воина, раз отступившего, убили и всю семью мою».

И сгас голос — наши души стали одной душой.

7. Шли дни и наступали ночи, и взывал я, но не отзывался мне более голос Ахана. И понял я: живет человек лишь в плоти своей, а душа —  память жизни. Что накопил за жизнь свою, тем и пребудешь в вечности — все в ней: и радости и беды, и грехи твои, и нет никому прощения. И будет мучаться душа твоя среди душ других в выси поднебесной. Одно есть спасение: не греши — и светел будет путь жизни твоей, и обретет душа покой.

«Путь праведных – уклонение от зла: тот бережет душу свою, кто хранит путь свой» (Соломон 16:17).

8. И пришла еще одна ночь, и был голос в ней: «Я явился к тебе, ибо открылась твоя душа, и дошел до меня зов ее». – «Кто ты?» — отозвался я.  «Я предок твой Ефрем, воин Иисуса Навина. Взывай – и буду говорить с тобой». – «Так взяли вы город Гай?» — спросил я. «Внимай рассказу моему» — был ответ мне.

9.  После казни семьи Ахана утихла ярость Господня. И сказал Господь Иисусу: «Теперь не бойся. Иди на Гай. И сделай тоже, что сделал с Иерихоном. Бог твой от лица твоего истребит народы, к которым ты идешь, чтобы взять их во владение: разрушьте жертвенники, сожгите огнем рощи, истребите имя их от места сего» (Вт.12:29.3).

И напали мы на Гай, перебили всех жителей, преследовали убежавших до последнего, и пали они от острого меча. Падших всех было двенадцать тысяч. Город мы сожгли и превратили в вечные развалины. А царя Гайского повесили на дереве, и висел он до вечера, и потом сняли и труп забросали камнями.

И услышав про это, собрались все цари близ Ливана, Хаттеи, Аморреи, Ханаане, Фередеи, Евеи, Иевусеи, дабы единодушно сразиться с Иисусом и Израилем. А жители Гаваона употребили хитрость: взяли с собой еды, пришли к Иисусу и просили пощадить их. И поступили мы с ними так – не умертвили их, а сделали рабами своими.

10. И повел дальше Иисус народ Израилев. Поразили мы землю нагорную и полуденную, и низменные места и землю, лежащую у гор, и всех царей: никого не оставили, кто уцелел бы. А все дышащее предали заклятью, как повелел Господь, Бог Израилев.

Не было ни одного города, который заключил бы мир с сынами Израилевыми, кроме Евсеев – все мы взяли войною. Ибо от Господа было то, что они ожесточили сердце свое и войною встречали Израиль. Для того, чтобы преданы были заклятию, и чтобы не было им помилования, но чтобы были истреблены так, как повелел Господь.

Таким образом, взяли мы всю землю, и собрал Иисус старейшин и отдал в удел Израильтянам по разделению колен его.

И успокоилась земля от войны.

11. И пришло время умереть Иисусу Навину. Воззвал он к Господу в последней молитве своей, и дал ему наставления Господь. Созвал Иисус весь народ Израилев, все двенадцать колен, встал у Скинии завета и обратился к народу своему, и сказал он:

«Сорок дней и ночей молился я за вас перед Господом нашим, и просил за вас, чтобы жизни всех колен наших были, как в Саду Едемском. И дал мне Господь священный наказ. Слушайте все колены Израилева, внимайте голосу моему, от мала до велика, и передавайте наставление Бога нашего потомкам своим.

12.  И сказал Господь: «Я дал вам землю, над которой вы не трудились, и города, которые вы не строили – и так, бойтесь Господа и служите ему в чистоте и искренности, и отвергнете Богов, которым служили отцы ваши в Египте. Не делайте себе кумиров.

Не оскверняйте землю, на которой вы будете жить, и земля не иначе очищается от пролитой крови, как кровью пролившего ее.

Если вы развратитесь, сделаете зло перед Господом – скоро потеряете землю, и рассеет вас Господь по всем народам, и останетесь вы в малом числе между народами.

И будешь ужасом, притчею и посмешищем у всех народов, от края до края земли, к которым отведет тебя Господь, и будешь там служить иным богам.

Но и между этими народами не успокоишься. Господь даст тебе трепещущее сердце, истаивание очей и изнывание души. Жизнь твоя будет висеть пред тобою, и будешь трепетать ночью и днем, и не будешь уверен в жизни твоей.

Но когда ты взыщешь Господа, Бога твоего, всем сердцем своим и душою твоею, Господь, Бог твой милосердный, не оставит тебя, и не погубит тебя, и не забудет завета с отцами твоими, которые он клятвою утвердил им. (Числа 35:33, Вт. 4:25,28:37,34,65,66, 4:29,31)».

13. После сего умер Иисус, сын Навин, раб Господень, будучи ста десяти лет. Похоронили мы его на горе Ефремовой, на север от горы Гааша, и положили с ним в гроб каменные ножи, которыми Иисус обрезал сынов Израилевых, как повелел Господь. А кости Иосифа, которые вынесли из Египта, схоронили в Сихеме, на участке поля, который купил Иаков у сынов Еммора, отца Сихемова, за сто монет.

После всего сыны Израилевы пошли каждый в свое место и в свой  город.

 

9. Книга  судей

1. И были дни тихие, и ночи без снов и видений.  Но не могла  успокоиться душа моя от голосов звучащих во мне. Прислушивался я к ним и взывал — и отозвался голос: «Хочешь знать, что было дальше с родом твоим – внимай рассказу моему». – «Кто ты?» — «Я Симеон из рода Иуды, правнук Ефрема». – «Говори, внимаю словам твоим».

2. После смерти Иисуса Навина вопросили сыны Израилевы к Богу нашему: «Кто поведет нас на Хананеев?» И сказал Господь: «Я предаю землю в руки Иуды». И сказал мне Иуда, брат мой: «Войди со мною в жребий».

3. И пошли мы войной на Хананнеев и Ферезеев под защитой Бога своего: побили мы их в Везеке десять тысяч человек. Вождь их Адони – Везек побежал, но поймали мы его и отсекли большие пальцы на руках и ногах. И возопил Адони – Везек: «Воздал мне Бог за то, что семьдесят царей  с отсеченными пальцами собирали крохи под столом моим».

4. Пошли мы на Иерусалим, поразили его мечом, а город предали огню. Потом взяли Газу с пределами его, Аскалон, Екрон и Азот. И шли мы с победами по земле, дарованной нам в битвах Богом, и покоряли все города на пути своем – и все предавали огню.

И, завоевав землю себе, разошлись мы по коленам своим. Не изгнали мы оставшихся в живых, и платили они нам дань. И пришел к нам Ангел Господень и сказал нам: «Я вывел вас из Египта, дал землю вам, а вы не вступайте в союз с жителями земли этой. Я не буду изгонять их. Будут они вам петлею, бог их будет для вас сетью. Они даны вам для испытания веры вашей в Бога вашего».

Но, уставшие от войны, не вняли мы голосу Его. Наслаждались жизнью мирной. И умер я в кругу семьи своей….

5.  «Но с  той поры не было мира на земле обетованной, — донесся мне новый голос, — пока жило каждое колено по своим законам». – «Кто ты?» — спросил я. «Моисей». – «Из какого роду – племени?» — «Трудно уже сказать. Такие распри пошли между племенами и войны, что смешалось все средь людей». – «Откуда ты?» – «Я человек первого нашего царя  Саула. Двести лет прошло с той поры, как умер Семион, предок наш с тобой. Стал я летописцем при дворе царя Саула». – «Говори, – сказал я. — Есть внимающий тебе». – «Кто ты и откуда?» — «Сам не знаю. Дожил до старости – и вот решил узнать: откуда есть и пошел род мой». – «Слушай…»

6. Когда весь народ отошел к отцам своим, и восстал другой род, который не знал Господа и дел его – тогда сыны Израилевы стали делать зло: оставили Бога своего и обратились к другим богам, Ваалу и Астартему. И воспылал гнев Господень на Израиль, и предал он их в руки грабителей и врагов. Куда они не пойдут – везде им зло и тесно. Воздвиг им Господь судей – но и их они не слушались.

7.  И сказал Господь: «Не стану я изгонять от них народов вокруг, как делал при Иисусе Навине, чтобы искушать Израиль, будет ли он держаться путей Господних!»

И жили Израильтяне среди других народов, и брали дочерей их себе в жены, и делали злое пред очами Господа, и забыли Бога своего. И пуще воспылал гнев Господень, и предал он их в руки царя Хусарсафема, царя Месопотамского, и стали они рабами его. И возопили они к Господу. И тогда дал Господь народу Израилеву Гофониила, сына Кениза. На нем был дух Господень – и спас он их. И покоилась земля сорок лет.

8.  Умер Гофониил, сын Кениза – и сыны Израиля опять стали делать злое пред очами Господа. И побили их враги, и служили они Еглону, царю Моавитскому восемнадцать лет. И опять возопили сыны Израилевы к Господу – и опять воздвигнул им Господь спасителя Аода, сына Геры. Взял он меч короткий, пришел с дарами к Еглону и, уединившись с ним, заколол его. Собрал народ Израилев, и побили они войско Моавитан около десяти тысяч человек.  И покоилась земля после этого восемьдесят лет.

9. После него был Самегар, сын Анафов. Воловьим рожком побил он шестьсот человек  филистимлян, и спас народ наш.

Когда умер судья Аод, сыны Израилевы опять начали делать злое пред очами Господа – и опять предал их Господь в руки врагов. И стоял их стон по всей земле двадцать лет.

10. В то время стала судьей Израиля Девора, пророчица, жена Лепидофова. Призвала она Варака, сына Авиноамова из Кедаса, и сказала ему: «Господь повелевает тебе идти войною против врагов наших. И ты победишь». Но Варак ответил ей: «Пойду, если ты пойдешь со мной». И пошли они к горе Фавор, и выехал навстречу к ним Сисара, военачальник царя Ханаанского на девятьсот железных колесницах. Тогда Господь привел в замешательство Сисару и все колесницы его – и погибли все они от меча Варакова. И усилилась рука сынов Израилевых. И воспели Девора и Варака: «Израиль отомщен! Народа показал рвение! Прославьте Господа!»

И покоилась земля после этого сорок лет.

11. Но опять сыны Израилевы начали делать злое пред очами Господа, и предал их Господь в руки Мадианитян на сорок лет. Тяжела была рука их над Израилем – и опять возопили они.                   И пришел пророк от Господа к Гедеону, который выколачивал пшеницу в точиле. Спросил у него Гедеон: «Отчего нас постигло бедствие?» Ответил Ангел: «Господь, Бог ваш, предупреждал вас: не чтите богов чужих. Но вы не слушаете гласа Его. Он вывел вас из Египта и дал вам землю. Услышал Господь вопли ваши и послал меня. Сказал он: «Иди к Гедеону, пусть соберет он народ мой и сразится с Мадианитянами». Вопросил Гедеон: «Как я спасу народ мой – я самый бедный?» И ответил Ангел: «Иди, Господь будет с тобой».

Пошел ночью Гедеон и разрушил жертвенник Ваалов. Поутру говорили люди: «Кто сделал это?», и узнали, что это дело рук Гедеона.  И сказали жители города Иоасу, отцу Гедеона: «Выведи сына своего – он должен умереть!» Ответил Иоса: «Кто будет защищать Ваала – умрет. Пусть Ваал сам накажет Гедеона». И отступили жители.

Дух Господень объял Гедеона – и вострубил он трубою, и послал послов – и собрались люди со всех мест, тридцать тысяч. Повел их Гедеон к воде и сказал им пить воду. И было число лакавших воду ртом своим с руки – триста человек. Все остальные наклонялись на колени пить воду. И сказал ему Господь: «Возьми этих триста». И повел их Гедеон на Мадианетян и Амалакитян, которые расположились в долине как саранча, и верблюдам их не было места. И сказал Гедеон воинам своим: «Смотрите и делайте то же, что и я». И затрубили все три отряда  трубами, в левой руке держали светильники и кричали: «Меч Господа и Гедеона!» И обратились их враги в бегство, и бежали они до предела Авелмехолы, близ Табафы. И побили всех.

Так смирились Мадианетяне пред сынами Израилевыми. И покоилась земля сорок лет во дни Гедеона.

12. А когда умер Гедеон, сыны Израилевы опять начали блудно ходить вслед Ваалов. И не вспомнили они Господа Бога своего, и не сделали милость за все его благодеяния.

В те дни не было царя у Израиля: каждый делал то, что ему казалось справедливым. Особенно колено Дана, которое имело мало тело земли. И многие из них начали разбойничать, и каждый сам себя назначал судьей.

13. «Да, разбойничье это было племя!» – раздался голос. — «Кто ты, перебивающий рассказа мой?» — вопросил Моисей. «Я Миха, одна из жертв его». – «Не ведом мне такой». — «Тьма человеков в мире, судьбы которых не записаны в Книгу жизни», — ответил голос. «Когда забывают люди Бога своего – грядет лихое время вражды», — сказал Моисей. «И первые виновники в этом те, кому доверил народ власть над собой». – «О ком говоришь ты?» — «О Гедеоне, которому ты хвалу воспел». – «В чем же грех его? Расскажи».

14. Когда при владении его наступило время мира на нашей земле, народ предложил ему стать царем. Но отказался он и попросил, чтобы выделили ему все воины из своих военных добыч золотые сережки. Сделал он своей столицей родной город Орфа, и приказал отлить из золота изображение Ваала. Устроил себе гарем с семьюдесятью женами и прижил семьдесят сыновей. А когда умер он в почестях, сыновья его начали управлять совместно страной. Но не допустили к управлению брата своего Авимелеха, поскольку был он не из гарема, а сыном наложницы Гедеона. И восстал Авимелех, нанял за деньги наемников – и убил всех братьев своих. Узнали об этом жители многих городов и восстали против него. Но он со своим войском начал покорять их. И когда пошла они на город Тевец, одна женщина бросила на него обломок жернова. Умирая, подозвал он своего оруженосца и приказал ему: «Обнажи меч свой и умертви меня, чтобы не сказали обо мне: женщина убила его».

И в те дни не было царя у Израиля, и каждый делал то, что ему казалось справедливым.

Мы с матерью моей жили на горе Ефремовой. Было у нее большое наследство от отца ее, погибшего в одном из сражений. И грех попутал меня: захотелось мне стать царем, и украл я деньги ее. Ведь где деньги – там и власть. Обнаружила мать пропажу и прокляла вора. И тогда признался я в грехе своем, и на радостях сказала она: «Благословен сын мой у Господа». Взяла она двести сиклей серебра, отдала их плавильщику, и сделал он из него истукана. И устроили мы свой Дом Божий, а одного из сыновей моих я поставил священником. И начал замаливать я грех свой. Но чувствовал: не отпускает мне Бог грех. Однажды встретил я юношу левита из Вифлеема Иудейского и пригласил его быть моим отцом и священником. И стал он мне, как один из сыновей моих. С того часа стал Бог благотворить мне, потому что левит стал у меня священником: так нарек этому племени сам Господь.

А жил я в те времена у Лаиса, города с народом покойным, тихим и беспечным. Все жители его уважали друг друга. Земля у них была хорошая, и не знали места те ни в чем недостатка. Пришли в наши края люди из колена Данова в шестьсот мужчин при мечах и стали станом. Прослышали они, что у меня Дом Божий. Вошли пять мужчин вооруженных в дом мой и взяли истукана. Сказал им  священник мой: «Что вы делаете?» Пригрозили они ему: «Молчи! Лучше тебе быть священником в колене племени Израилева, чем одному человеку!» И увели они его. Вернулся я с полей моих, узнал про беду свою и погнался за ними с людьми своими. Но пригрозили они нам мечами и сказали, что уничтожат все дома наши и погубят все семейства наши. И возвратились мы домой.

А разбойники эти из племена Дана пошли в Лаис против народа спокойного и беспечного, и побили их мечом, и город сожгли огнем. Построили они на месте этом свой город и нарекли ему имя Дан. И поставили моего истукана в доме своем. И неспокойно стало жить мне при соседях таких,  собрался я с семейством своим и съехал в края близ Вифлеема. Но и там не было мира: ссорились племена Израилевы между собой – каждый себя избранным считал у Бога нашего. Так и умер я, не видя спокойных дней в жизни своей.

15. И продолжил свой рассказ Моисей.

Шли годы, и прошло сто пятьдесят лет после смерти Иисуса Навина в войнах кровопролитных, и гибли люди целыми племенами.

И вот как сложилась жизнь родов наших за эти годы безвременья.

Гофониил победил месопотамского царя Хусарсафема – и не было сорок лет войны. Аод зарезал царя моаветян Еглона – и настал мир на восемнадцать лет. Самегар воловьим рожком побил шестьсот филистимлян. Девора пророчица разгромила сильную армию Ханаанского царя Иавина. Гедион разбил Мадианитян. Авималах устроил резню, и убил своих семьдесят братьев, спасся только младший Иофам, и началась гражданская война, и Авималах был убит. Фола был судьей двадцать три года, Иаир – двадцать два года, сын блудницы Иеффай – шесть лет, Есевон – семь лет, Елон – десять лет, Авдон – восемь лет. О жизни и деяниях их не дошли вести до нас.

А вот о Самсоне много говорят, хотя избрали его не за ум, а за силу. Был он назареем, значит, посвященный Богу. Его часто посещали видения. Был он силы такой, что голыми руками льва душил. И был охоч он до женщин. И сколько не уговаривали его родители, искал их для себя среди других народов. В очередной раз влюбился он в филистимлянскую блудницу Далиду. Она ублажала его ласками и узнала, в чем сила его. Оказалось, в длинных волосах. Усыпила его Далида, остригли ему волосы, заковали в цепи, выкололи глаза и заставили работать на мукомольне рабом, и издевались над ним. Однажды привели его в большой дом на потеху, где пировало много людей. А у Самсона к тому времени уже отросли волосы, и вернулась былая сила. Напрягся он, сломал колоны дома, к которым был прикован – и рухнула крыша и погребла всех под собой.

16.  И выживали люди, каждый был сам по себе, спасался, кто как мог. И сократился срок жизни человека. И не было конца их мучениям. И вот, так всегда бывает, когда переполнится чаша терпения, наступает повод для противоборства.

 

10. Книга  царей

 

1. 1. Саул

 

1. Однажды в городе Гиве схватили молодые мужчины наложницу Левита, насиловали и измывались над ней до смерти. Обнаружил Левит труп своей любимой, разрезал на двенадцать частей и разослал во все пределы Израиля. И собрались старейшины всех колен Израилевых в Массифе. И восстал весь Израиль, и Гиву сожгли. Был тогда верховным судьей Самуил. Просил народ поставить над ними царя, но сказал Самуил: «Над Израилем есть один правитель – Бог всемогущий. Зачем вам царь? Он сделает вас своими рабами». Но израильтяне потребовали царя. И ответил Самуил: «Будет вам царь».

И было ночью у Самуила видение: на земле Вениаминовой живет человек по имени Кис, сыновья которого славятся смелостью, красотой и огромным ростом. Занимаются они земледелием и скотоводством, живут вольной жизнью своей и сохраняют верность Богу своему. Среди них особенно выделяется Саул, человек умный и сдержанный. Призвал его к себе Самуил в город Рамафаим, в глубокой тайне совершил обряд помазания и собрал народ на собрание в Массифе. Когда предстал могучий Саул перед народом, на голову выше всех, воскликнули израильтяне: «Да живет царь!». И разошлись по домам своим.

И каждое племя вновь зажило жизнью своей, по обычаям своим. Через несколько лет царь Аммонитян Наас напал на город израильтян Иавис, к востоку от реки Иордан, в горах Галаада. И послали жители его гонца к царю Саулу, чтобы он помог им отстоять город свой и жизнь свою. Приказал Саул собрать армию от всех колен Израилевых, но многие начали отказываться. Тогда рассек Саул двух волов на куски и послал их в разные концы страны, и кричали глашатаи: «Так будет с каждым, кто не присоединится к царскому войску!»

Собрал Саул войско в триста тысяч воинов со всех колен Израилевых, и повел их на другие народы, и всех победил. И кричал народ: «Саул – избранник Божий». Сплотил Саул весь народ вокруг себя и царствовал двадцать лет. Но филистимляне были еще сильны, напали они на Саула и разгромили войско его. А раненный Саул, чтобы избежать плена и пыток, покончил жизнь самоубийством. С ним погибли и три сына его.

И смолк голос Моисея.

2. И тянулась ночь, и во тьме ее проносились картины услышанного.

И спросил я: «А что дальше было?» И был ответ мне: «Погиб и я в том бою. Всегда я был при Сауле. Наставлял меня старейший среди судей наших Самуил: «Смотри и записывай. Не жилец тот народ, который не знает истории своей и не исполняет заповеди Бога своего». От того и погиб Саул. Когда разбили мы злейших врагов своих язычников амаликитян, пощадил Саул царя их Амалика. И сказал ему Самуил: «Убей его, так повелел Господь». Но отказался Саул, ибо не было в нем несокрушимой крепости веры, и съязвил он: «Твой Бог!» Тогда сам Самуил убил царя Амалика и навсегда разругался с Саулом.

Ушел он в Вифлеем и тайно помазал на царство молодого Давида, младшего сына Иессея из колена Иудина. Прошла о нем слава по всей стране, как сильном, умном и прекрасном музыканте. А Саула после ссоры с Самуилом часто начала одолевать тоска. И призывали молодого Давида, и он игрой своей излечивал его. И стал Давид скоро царским оруженосцем. А все свободное время пас он отцовских овец.

«Ты знал Давида? — спросил я. – Ты видел его бой с Голиафом?»

Но молчал голос. «Что же ты? Я жду рассказа твоего», — вопросил я. «Извини, наступает утро…»

 

 

2. Давид

 

1.  И наступило утро, и  принесло с собой день. Светило солнце,  и тварь земная и небесная радовалась теплу его. Тянулись облака парящие строем поднебесным, и виделись мне среди  них лики знакомые, и призывал я их криком души своей.

2. И пришла ночь, и услышал я голос: «Жди гостей. Оживает душа усопшего, если есть на земле зовущий ее. Много душ кануло в Лету, ибо зыбка людская память о предках своих». – «Кто ты?» — спросил я. «Урия Хеттеянин, начальник царской стражи Давида». – «Ты знал самого Давида?» — «Слава о нем прошла по всему миру, он победил самого Голиафа и создал государство Израиль». – «Весь мир читает его псалмы в молитвах своих», — сказал я. «Чем больше грех – тем выше раскаяние, — перебил меня сухо голос. – Никакая слава не снимет грех с человека. Сказал Господь наш: «Верь Богу своему и люби ближнего как самого себя. Ибо за грех одного человека будет страдать весь народ его». Мало праведников на земле подобных Аврааму и Лоту. А люди судят человека не по жизни его, а по славе его. Сказано нам в завете: «Не убий, не прелюбодействуй, не желай дома ближнего твоего, не желай жены ближнего твоего, кто с намерением умертвит ближнего коварно, то и от жертвенника Моего бери его на смерть…» (Исход 20:13, 14,17. 21:14).

3. Восстало все в душе моей против хулы на кумира народа нашего Давида, и сказал я в сердце своем: «Говорит в тебе сейчас не воин, а обида мужа обманутого».

Долго не было ответа, и воззвал я: «Где ты?». И ответил мне Урия: «Владеет тобой теперь не сердце, а тщеславие разума — слеп он без откровений души. Познавая историю рода своего, потомки ищут не правду жизни его, а повод воспеть гимны ему. Если хочешь, чтобы открылась тебе души предков, призывай их всей болью сердца своего: здесь, в поднебесной, парят их души, очищенные от тщеславия суеты мирской». – «Извини, ты прав, — сказал я. – Как-то беседовал я с Иосифом Флавием, историком нашим, о судьбе Раав и Ахана, и скрыл он от меня правду, чтобы возвеличить деяния Иисуса Навина. Раав была блудницей, предала народ своей, и ее помиловали. А Ахан, воин, согрешил ради детей своих – и его убили со всей семьей». И ответил мне Урия: «Ты понял меня …»

4. Когда начал народ просить, чтобы поставили царя над ним, предупредил судья Самуил: «Никому из смертных не дано стать царем, ибо есть один верховный правитель – всемогущий Бог». Но роптал народ. И сказал Самуил: «Хотите добровольно стать рабами? Царь будет обирать вас во всем, вы будете работать на него, он заберет ваши лучшие поля  и виноградники, десятую часть всего, что есть у вас. Он будет брать ваших дочерей и жен себе в усладу». Но народ настаивал: «Да, царь сделает нас своими рабами, но он и защитит нас!» И сказал Самуил: «Царь не защищает своих подданных – это они умирают за царей. Горе тому народу, который меняет свободу на безопасность».

И окропил он елеем голову Саула, и  народ беспрекословно согласился  подчиняться ему.

5. Когда победил Давид Голиафа, Саул поставил его командовать войском, и Давид всегда возвращался из битв победителем. А народ, встречая его, кричал: «Саул победил тысячи, а Давид десятки тысяч». И убоялся Саул Давида, и несколько раз, когда играл ему Давид на гуслях, чуть не убил его копьем.

Давид подружился с его сыном и начал ухаживать за дочерью его Меровой и попросил ее в жены себе. Но Саул пошел на хитрость и сказал,  что отдаст ему другую дочь Мелхолу, но надо заслужить ее доблестью: убить сто филистимлян, отрезать у них крайнюю плоть и принести свои трофеи. Он был уверен, что погибнет Давид. Но Давид, убивающий голыми руками медведя или льва, отправился и вскоре принес ему трофеи: двести членов от убитых им филистимлян. Саул отдал ему дочь в жены, но, боясь за престол свой, затевает против него заговор. Ионафан, сын Саула и друг Давида, сообщает ему об этом. Давид убегает из дворца, бродит по стране, сколачивает шайку из должников и преступников в четыреста головорезов, и без разбору предлагает свои услуги в качестве наемника разным царям, принося им прибыль. Он безжалостен ко всем, грабит, не жалея ни женщин ни детей. Однажды он чуть не стал телохранителем царя филистимлян Анхуса, который отправился на битву с Израильтянами и победил их. Там и погиб царь Саул со своими сыновьями.

И тогда, оставшись без царя, народ призвал на трон Давида.

6. И начал править Давид. Первым делом он создал армию и навел в ней железную  дисциплину. Из лучших воинов сформировал полки пехоты и лучников, которые побеждали даже самые сильные кавалерии и колесницы филистимлян. Всем воинам хорошо платил, не жалея ни золота ни серебра — и в войско его стекались лучшие воины и из других племен. Меня он высмотрел в одном из боев с сирийцами и назначил начальником царской стражи. И  я верно служил ему десять лет. Мы победили моаветян, аммонитян, сирийцев, идумеян. Росли богатство в стране и слава государства. Граница царства нашего расширились с юга на север от Египта до Лива, с востока на запад от Евфрата до Средиземного моря. Кругом создавались поселения, размещались гарнизоны, и ставил он в них наместников своих.

7. Однажды осаждали мы Раввы. Вызывает меня срочно Давид и расспрашивает о делах на фронте и о моем главнокомандующем Иоаве. Я отвечаю ему и чувствую, как отводит он глаза от меня. И потом сказал он: «Иди домой, омой ноги и отдохни с женой своей. Не спеши возвращаться на войну». Я ушел, но не пошел домой, а остался с товарищами своими: стыдно мне было отдыхать с женой в то время, когда мои товарищи войну ведут. Утром сказал я об этом Давиду и увидел, как зловеще сверкнули глаза его. Посадил он меня за стол и начал поить вином, потом сказал мне: «Иди спать со своей женой!» Но отказался я, сказал ему: «Не могу наслаждаться телом жены моей, когда товарищи мои ведут смертельный бой с врагами нашими». Зло посмотрел он на меня и через час вручил приказ с печатью и велел срочно отвести его Иоаве. А мы с Иоавом были друзья. Раскрыл он пакет и прочитал: «Поставьте Урию там, где будет самое сильное сражение, и отступите от него, чтобы был он поражен и умер». Сказал мне друг Иоав: «Слышал я, что Давид соблазнил жену твою Вирсавию. Что делать будем?» — «Пусть нас Бог рассудит», — сказал я: не хотел подводить друга. И когда назавтра осаждали мы Раввы, выступил я впереди отряда своего. И стрелы врага остановили сердце мое.

8. «И ты простил его?» — спросил я. «Прощение – право Бога», — ответил Урия. — «Но Давид предал тебя». — «Предавая человека – ты предаешь Бога, ибо все мы дети его». — «А жену свою Вирсавию? Ведь и она…» — «Не касайся имени ее! — осадил меня Урия. – Я любил ее… Все в жизни произошло, как предрек судия Самуил: изберете себе царя земного – станете рабами ему. А цари даже с верными друзьями поступают в угоду страстям своим. Царь над человеком един – Бог его». – «В законе Бога сказано: «Кто с намерением умертвит ближнего коварно, то и от жертвенника Моего бери его на смерть», — сказал я. – Но остался царствовать Давид, и взял в жены Вирсавию твою, и родил с ней четверо детей, и благостно жил до старости». – «Мертвому этого не дано знать,  —  ответил Урия. – И душа уже не болит». И сказал я: «А Иосиф Флавий распустил слух на весь белый свет, что ты провинился и поэтому заслужил наказание». Ответил Урия: «Этот грех на его совести».

9. Наступила такая тишина, что услыхал я божественный перезвон в поднебесной,  и знал я: это слетаются души на зов души моей, и каждая из них жаждет высказаться. И позвал я: «Вирсавия».

И откликнулся мне голос серебряный: «Ты говорил с Урием?» — «Да, – сказал я и спросил: — Ты видела его?» — «Незряча душа умершего. И не откликается его душа на зов мой». – «Ты сама повинна», — сказал я. «Не суди, и судим не будешь». – «Прости…»

И после долгого молчания ответил голос: «Тогда слушай».

10. Под вечер молилась я Господу, просила уберечь жизнь мужа моего Урия на той страшной войне. Много войн вел Давид – собирал он земли вокруг под владычество свое. Но видно не услышал меня в тот раз Господь. Вышла я под звездное небо в купальню свою, омылась перед сном и, набросив покрывало, в спальню вошла. И тут вбегает ко мне посланник Давида и говорит: «Царь срочно зовет к себе». Вышла я из дому, а фаэтон уж у крыльца моего стоит. Вошла я в покой царский, а там стол накрыт и два бокала полных вина в них.  Бросился царь ко мне, глаза так горят, что обжигаюсь я от лучей их. И сказал он мне: «Хочешь сохранить жизнь мужу своему – полюби меня в эту ночь». И поняла я, отчего не отозвался Бог в молитве моей. И спала я с царем. А вскоре почувствовала тяжесть в животе своем, и призналась Давиду. А через три дня пришла горькая весть о смерти в бою Урия. И плакала я дни и ночи по мужу своему. А когда прошло время плача, предложил мне Давид стать женой ему. И что было делать мне: носила я под сердцем семя его. Мать ради дитя своего на все пойдет.

«И было это дело, которое сделал Давид, зло в очах Господа» (2 КЦ 11:27).

Явился от Господа пророк Нафан к Давиду и рассказал ему: «В одном городе жили два человека, богатый и бедный. У богатого было много скота, крупного и мелкого, а у бедного только одна овечка, которую он купил и выкормил, и была она для него, как ребенок родной, с руки его ела и на груди его спала. И пришел к богатому человеку странник, и надо было накормить его. Пожалел богатый овец своих для обеда, а взял овечку бедняка». И разгневался Давид и воскликнул: «Достоин смерти такой человек!» И сказал Нафан: «Ты тот человек, который это сделал. Тебе все дал Господь: и спас от смерти от Саула, и помазал на царство, и дал тебе жен, сколько пожелаешь на лоно твое. А ты украл у лучшего и преданного воина своего Урия любимую жену его Вирсавию,  и по приказу твоему убили его. Ты все это сделал тайно, и Господь наш накажет тебя перед всем Израилем и пред солнцем».

И начала каяться пред Господом Давид в грехе своем. И тогда сказал Нафан: «Господь снял с тебя грех: ты не умрешь. Но так, как ты грехом своим дал повод врагам Господа хулить его – жди много бед!»

11. Так оно и свершилось. И семи дней не прошло после рождения сыночка нашего, прибрал его Господь. И плакал Давид, и постился, и каялся, лежа на земле, и изливал душу в псалмах своих: «Помилуй меня, Боже, по великой милости твоей и по множеству щедрот Твоих изгладь беззакония мои. Многократно омой меня от беззакония моего и от греха моего очисти меня, ибо беззакония мои я сознаю, и грех мой всегда предо мною. Тебе, Тебе единому согрешил я и лукавое пред очами Твоими сделал, так что ты праведен в приговоре Твоем и чист в суде Твоем» (Псалом 50).

Наконец, встал с земли, умылся и помазался, переменил одежды свои, зашел в дом Господень, помолился и сказал: «Умерло дите мое – разве могу возвратить я его?» И вошел он ко мне, и уважил меня, и спал со мной – и вновь зачала я. А он отошел от меня и на войну собрался. Чуяла я, что не отошло от ожесточения сердце его.

Уже много лет не мог взять главнокомандующий Иоава город Равви Аммонитский, где погиб мой Урия. И пришло сообщение от него Давиду: «Царь мой! Я овладел водою города – и теперь мы возьмем его. Но если я войду первым в город – то мое имя будет наречено ему. Стань во главе войска – и будет сиять над ним имя твое». И собрал Давид весь народ свой, и воевал против него, и взял его. Вынес он из города много добычи, а народ его положил под пилы, под железные молотилки и топоры и бросил их в обжигательные печи. Так поступил он со всеми городами Аммонитянскими. И все не стихала ярость  в сердце его. И все это он сотворил, как повелел ему Господь.

Но не прощал ему Господь. Навалились новые беды.

12. Аман, сын Давида, изнасиловал сестру свою красавицу Фаметь. Тогда другой его сын Авессалом убил брата своего Амана, убежал, собрал войско и начал воевать с отцом своим Давидом. И долго воевали они. Печалился Давид за Авессалома, и просил воинов своих не убивать его в битвах. Но однажды во время сражения Авессалом запутался своими длинными волосами в ветвях дуба. Приказал Иоава своим людям убить его, но не посмели они убить царского сына. Тогда сам Иоава взял в руки три стрелы и вонзил в сердце Авессалома. Прибежал посланец Хусей и сказал царю: «Господь избавил тебя от повстанцев». Но спросил Давид: «А где Авессалом, сын мой?» — «Да будет со всеми врагами моего господина тоже, что постигло отрока», — ответил Хусей. Заплакал Давид и возопил: «О, Авессалом, сын мой, кто дал бы мне умереть вместо тебя!» И обратилась победа в плачь для всего народа.

13. От многих жен у Давида было много сыновей, и начался раздор между ними за власть. И раскалывалось государство на Израильтян и Иудеев: роптал народ, что колено Иудино унижает всех остальных. А уже перед самой смертью Давида сын его Адоний хотел совершить дворцовый переворот. И тогда сказала я Давиду: «Поставь на престол сына нашего Соломона, он будет достойным преемником твоим – сам Бог благословит твой выбор».

И помазал Соломона на царство священник Садок.

14. Во сне явился Соломону Господь и спросил: «Что дать тебе?» И ответил сын мой Соломон: «Я – раб твой среди народа Твоего. А народ твой многочисленный. Даруй мне сердце разумное, чтобы судить народ твой и различать, что добро и что зло». И благоугодно это было Господу, и сказал Он: «За то, что не просил ты себе долгой жизни, ни богатства, ни душ врагов своих, но просил разум, чтобы уметь судить – я даю тебе сердце мудрое и разумное, и подобных тебе не будет в мире. И то, что ты не просил, даю тебе: богатство и славу».

А материнскому сердцу одно надо – был бы жив и здоров ребенок ее.

15. «Был бы жив и здоров ребенок мой», — повторил эхом другой голос. «Кто ты?» — спросил я. И ответил мне голос: «Я – Рахиль, мать сына своего, которого спас Соломон».

 

3. Соломон

 

1. Работали мы уборщиками на конюшнях Соломона, и все работники жили в бараке одном. Родила я ребенка, а через три дня и моя соседка по комнате Дора родила. Все жители наши по утрам на работу уходили, а мы оставались кормить и смотреть чад своих. Раз ночью заспала Дора ребенка своего, и он умер. Встала она и украдкой забрала сына моего, а своего ко мне подложила. Утром взялась я кормить ребенка своего, а он мертвый. Всмотрелась я и вижу: это не сын мой. И сказала я Доре: «Зачем ты это сделала?» А она так на меня закричала, что заплакал сыночек мой. Сказала я ей: «Не бери грех на душу. Я за своего ребенка до царя дойду». Она захохотала на меня: «Иди, блудница! Царю больше нечем заниматься, как судить, чей ребенок у раба его!» Пошла я к Соломону, и он принял  меня. Пала я на колени и рассказала про беду свою. Призвал он нас на суд, и просил каждую рассказать о споре нашем. А Дора все кричит: «Твой сын мертвый, а мой живой!» Поднял руку Соломон, остановил крик ее и приказал: «Дайте мне меч и принесите ребенка». Принесли дитя мое, и сказал Соломон: «Рассеките дитя надвое, и отдайте по половинке каждой из них». Оборотилась ко мне Дора злым лицом и крикнула: «Пусть же не будет ни мне, ни тебе!» И ужас обуял меня. Кинулась я к мечу в руках палача, заслонила сыночка своего и возопила царю: «О, Господин мой! Отдайте ей ребенка живого. Не умерщвляйте его!» Взял Соломон ребенка моего в руки, положил мне на грудь и объявил суд свой: «Отдайте ей ребенка. Она – его мать». Когда услышал весь народ, как рассудил царь, стали бояться его, ибо увидели они, что мудрость Божья в нем, чтобы производить суд.

2. Да, много славных дел сделал в начале царствования своего брат мой Соломон: судил справедливо, государство укрепил, города начал строить и Храм Господень возводить. А чтобы жить в мире с самым сильным соседом своим, взял себе в жены дочь Египетского фараона. И за приставниками строго следил, было их три тысячи шестьсот, чтобы справедливо управляли народом. Все исполнял, что завещал ему наш отец Давид…

Прости, не представился, я дух Адония, сын Давида. Осознал я грех свой пред отцом своим: хотел свершить переворот дворцовый, чтобы на его место стать. Увидел я, что начал отец наш делить весь народ по прихоти своей: так всегда бывает, когда один царь вершит судьбы народов всех. Когда состарился он – стал сам себя за Бога считать, хотя не мог он уже согреться и одеждами своими. И привели к нему мою любимую девицу Ависагу Сунамитянку, на которой хотел жениться я. Грела она его телом своим молодым, а он уже был так слаб, что не смог познать ее. И возгорелось сердце мое, и собрал я всех братьев своих, кроме Соломона, и сказал им: «Я старший среди вас, и мне время царем быть». А пророк наш Нафан выдал наш заговор Вирсавии. Пошла она к Давиду и сказала ему, что я собрал всех братьев своих, чтобы убить их,  и потребовала, как самая любимая жена его, чтобы он поскорее поставил царем ее сына Соломона. А пророк Нафан подтвердил слова ее. И назначил Давид царем Соломона.

Убежал я и спрятался в жертвеннике, боясь расплаты от нового царя Соломона. Но вызвал меня Соломон и сказал мне: «Если будешь человеком честным – я прощу тебя». Поклялся я ему в верности, и он отпустил меня в дом мой. А дому жена нужна. И когда умер отец наш Давид, попросил я у Вирсавии, чтобы Соломон позволил мне жениться на Ависаге – все еще любил я ее. Но ответил гневно Соломон матери своей Вирсавии: «Зачем ты просишь за него? Проси так же царства ему! Ибо он старший брат. Ныне Господь укрепил меня на престол, и Адоний должен умереть». И послал Соломон Ванею, сына Иодаева, и он убил меня.

3. Нарушил он завещание Давида, которое тот дал перед смертью своей сыну своему Соломону. Просил он его ходить путями Господними, и если сыны  его будут наблюдать за путями своими и ходить в истине, то не прекратятся они на престоле Израилевым. И не проклял Давид сына своего Адония. Проклял он меня, главнокомандующего своего Иоава, сына Сируна. Восстал я против Давида, когда велел он убить из-за бабы друга моего Урию. И когда поднял бунт Авессалом против отца своего Давида – убил я сына его, как воин воина – в сражении. Призвал меня Давид и обрушился на меня, сказал в гневе своем: «Я просил сохранить жизнь сыну моему». Ответил я ему: «Ты царь, и жизнь народа твоего должна быть для тебя  превыше распрей семейных». Поднял он на меня глаза заслезенные, и ответил: «Ты прав, грешен я. Возвратись в войско и оставайся главнокомандующим его». И служил я верой и правдой ему. А когда передал он царство Соломону, завещал ему убить меня. Но мудр был Соломон и в хитрости: долго искал повод выполнить наказ отца своего. И когда узнал он, что порицаю я его за убийство брата своего Адония, отдал приказ убить меня. Погнались за мной стражи его, и вбежал я в жертвенник, в Скинию Господню: по закону не место это для убийства. Но по приказу Соломона вошел ко мне Ванея, сын Иодаев, и убил меня в этом месте святом.

4. А Соломон за убийства эти поставил Ванея на место твое главнокомандующим войск всех своих, а Садока, священника, поставил на место Авиафара, который спас Давида от Саула и тот сделал его первосвященником своим.

Неведом был мне голос новый, и спросил я: «Кто ты?»

И ответил мне голос: Я Семей, сын Геры из рода Саулов, Вениамитянин. Ванея убил и меня. Грех мой был в том, что однажды злословил я, когда бежал Давид от Саула. Но когда стал Давид царем, пал я перед ним на колени и просил прощения за грех свой. И ответил мне Давид: «Ты не умрешь». Жил я и славил Давида, ибо видел победные труды его для страны своей. И когда стал я стар, не убил меня Соломон, а сказал мне: «Живи в одном месте, в Иерусалиме, и не переходи потока Кедронского». И жил я там три года. Но однажды сбежали двое слуг моих, погнался я за ними, ловил их, и нарушил границу жизни своей. И выдали меня. Призвал меня Соломон к себе и сказал: «Ты знаешь, и знает сердце твое все зло, какое ты сделал отцу моему, Давиду. Да обратит же Господь злобу твою на голову твою!» И Ванея, сын Иодаев, убил меня.

5. Любил Соломон много чужестранных женщин из тех народов, о которых Господь сказал сынам Израилевым: не входите к ним, чтобы не склоняли сердце ваше к чужим богам. А было у Соломона семьсот жен и триста наложниц —  и развратили они сердце его, и начал он прилипать сердцем своим к другим богам. И делал Соломон неугодное перед очами Господа: построил он капища для чужестранных жен, которые приносили жертвы своим богам. И разгневался Господь на Соломона и сказал ему: «За то, что ты не сохранил завета моего, отторгну от тебя царство твое и отдам рабу твоему. Но в дни жизни твоей, ради Давида, отца твоего, не сделаю этого. Исторгну его из рук сына твоего. Оставлю только одно колено ради Давида, и ради Иерусалима, который я избрал».

И избрал он противником Соломону меня, Адера Идумеянина, из царского рода Идумейского. Когда я был маленький, пришли к нам войска Давида и избили весь мужской пол в Идумее. Я убежал в Египет со слугами своими. Фараон дал мне дом и землю и назначил содержание. Когда вырос я, дал он мне в жены сестру своей жены царицы Тахленесы. И жили мы в благости на земле этой.

Когда умер царь Давид – решил я вернуться на родину свою. Не хотел меня отпускать фараон, даже обиделся он. Но неистребима была во мне тяга к родине. Явился я к Соломону, а он не принял меня. И тогда я покорил Сирию, стал царем и оттуда воевал с Соломоном: так повелел мне Господь за отступничество его от Бога своего.

6. Слушай меня, я говорить буду, Иеровоам, сын Навата Ефремлянина из города Цереды.

Работал я у Соломона на строительстве Милло, городе Давида. Увидел Соломон работу мою, похвалил и назначил смотрителем над оброчными из дома Иосифа. Однажды вышел я из Иерусалима и встретил на дороге пророка Ахия Силомлянина. Разорвал он одежды свои передо мной на десять частей и сказал мне: «За то, что отступил Соломон от Бога, я исторгну царство из рук его и даю тебе десять колен. Одно колено оставлю только ради Давида. И ты будешь владычествовать над всеми, соблюдая уставы мои».

Много возмущался я перед Соломоном за тяжесть непомерную работ для людей на стройках его, и решил убить меня Соломон. Но я убежал в Египет. А когда умер Соломон, и на престол взошел сын его Ровоам, народ вызвал меня из Египта, и просил  облегчить тяжкий труд его, который наложил на него Соломон. Пришел я к царю Ровоаму и передал просьбу народа, а он разозлился и ответил нам: «Если отец мой обременил вас тяжким игом, то я увеличу иго выше! Отец мой наказывал вас бичами, а я буду наказывать вас скорпионами». Несколько дней мы просили его пожалеть народ свой, но не послушал он нас. Ибо так суждено было Господом, чтобы исполнилось слово Его, которое он произнес через Ахию Силомлянина мне, Иеровоаму.

И увидели все Израильтяне, что царь не послушал их, и сказали в сердце своем: «Какая нам часть в Давиде? Нет нам доли! По шатрам своим, Израиль! Теперь знай свой дом, Давид!»

И восстал народ, и воцарил меня  над всеми Израильтянами. За домом Давида осталось только одно колено Иудово.

Тогда собрал Ровоам сто восемьдесят тысяч отборных воинов, чтобы воевать с домом Израилевым. Но было слово ему от Господа: «Не ходите и не начинайте войны с братьями вашими, сыновьями Израилевыми». Послушались они и вернулись. И разделился народ Израиля надвое, начал жить каждый сам по себе, Иудеи и Израильтяне.

И тут грех попутал меня. Чтобы не ходил народ мой на жертвоприношение к Дому Господню на чужую теперь для нас землю, приказал я поставить в Дане и Вефеиле золотых тельцов. И сказал народу своему: «Вот боги твои, Израиль, которые вывели тебя из Египта». И наказал меня Бог. Вскоре заболел и умер наследник мой, сын Авия. И начал воевать наш народ между собой. И сошел я в гроб, пораженный рукой Божию.

7. «Утучнел Израиль, и стал упрям, утучнел, отолстел и разжирел, и оставил он Бога, создавшего его, и презрел твердыню спасения своего». (Втор. 32:15)

«И оставили народы все заповеди Господа своего, и сделали себе литые изображения двух тельцов, и служили Ваалу. И прогневался Господь сильно на израильтян, и отверг их от лица своего. И отвратился Господь от всех потомков Израиля, и смирил их, и отдавал их в руки грабителей, и наконец отверг их от лица Своего» (4 КЦ 17:16-20).

«Многие дни Израиль будет без Бога истинного и без священника учащего и без закона. В те времена не будет мира ни выходящему, ни входящему, ибо великие волнения будут у всех жителей земель. Народ будет сражаться с народом,  и город с городом, потому что Бог приведет их в смятение всякими бедствиями. Есть возмездие за дела ваши» (2 Пар. 15:3,5,6)

 

 

11.   Рассеяние

 

1.  И был мне голос Навуфея из Самарии.

Жил я на земле отцов своих и выращивал виноградники. Была земля моя на обширном холме и окружена равниною с множеством хлебных, фиговых и сливковых деревьев. А за границей земли моей были земли Ахава, царя Самарийского. Пришел ко мне Ахава и сказал: «Отдай мне свои виноградники, ибо они близко к дому моему. А я тебе дам лучшие свои земли или серебра». Но ответил я царю Ахаве: «Сохрани меня Господь, чтобы отдал я тебе наследство отцов своих!» Ушел он опечаленный домой и рассказал жене своей Иезавель. И сказала она ему: «Ты царь – и волен делать, что пожелаешь». И тайно, от его имени, написала письмо старейшинам, что хулил я Бога и царя – и надо меня убить. Собрали они суд, и выставили против меня двух негодных человек и лжесвидетельствовали они против меня. И вывели меня за город и побили камнями. За что, Господи! Ведь был я верен обету Твоему: свято хранить землю отцов своих…

2. И наступило молчание. Что мог сказать я в утешение человеку праведному?

И когда отлетел от меня дух Навуфея из Самарии, было мне слово Господне через посланца его Илия Фесвитянина. И рассказал он.

3. Когда вошел Ахава во владения Навуфея, чтобы взять его, явился я ему и сказал слова Господа: «Ты убил, и еще вступаешь в наследство! То место, где псы лизали кровь Навуфея, псы будет лизать и твою кровь!» Испугался Ахава, послушался и разодрал одежды свои, и всю жизнь печалился. Смирился Ахава перед Господам, и сказал ему Господь: «Не будешь больше знать бед ты. Но во дни сына  твоего наведу беды на дом его».

4. И до смерти своей молился Ахава и просил у Господа за детей своих: «Когда они согрешат перед Тобою, — ибо нет человека, который не согрешил бы, — и ты прогневаешься на них, и предашь их врагу, и отведут их пленившие их в землю далекую или близкую, и когда они в земле, в которую будет пленены, войдут в себя и обратятся, и будут молиться Тебе в земле пленения своего, говоря: «Мы согрешили, сделали беззаконие, мы виновны», и обратятся к Тебе всем сердцем своим и всею душою своею, тогда услышь с неба, с места обитания Твоего, молитву их и прошение их, и прости народу Твоему, в чем он согрешил пред Тобою» (2 Пар. 6:36-39).

 

2.

 

1. Я, Товия, сын Товита из колена Нефеолимова жил в земле изгнания у ассирийского царя Енемессара, в Ниневии. И явился ко мне ангел Господень и сказал мне: «Из-за вражды между Израильтянами началась война на земле, дарованной вам Богом вашим. По всей земле льется кровь: только за последние пятьдесят лет истреблены две семьи царские, и десять колен, взбунтовавшихся против дома Давида, растворились на всем пространстве земли. Народ, потерявший землю свою, лишается корней своих и теряет род свой. Потому и рассеял вас Господь по чужим землям, как и говорил он вам, забывшим Его. И лишь тот, кто в несчастье будет верен Богу своему – сохранит его Господь. Твой отец Товит во все дни жизни своей ходил путями истины и правды. Напиши все бывшее с ним в книгу, чтобы была вечной в памяти народа твоего жизнь его, праведника. Ибо где нет памяти  о предках своих – там нет и народа».

2.  Я, Товия, исполняю волю Его. Слушайте дети мои. Предок ваш, отец мой Товит, взят был в плен из Фасвы, что в Галилее. Когда он жил в Израиле, стране рождения своего, будучи еще юношей, оказался после вражды между народом Израиля под царем Иеровамом. А Божий храм остался в Иерусалиме, под  началом царя Роваома. И все жители Израиля начали молиться Ваалу. Лишь мой отец тайно ходил в Иерусалим и молился Богу своему, ибо помнил Его всей душою своею. И только женился он на Анне, матери моей, опять началась война, и угнали их в плен, и все пленники стали рабами царя Ассирийского и перешли в язычество. Один Товит, отец мой, остался верен Богу своему. И даровал ему Всевышний милость – стал он поставщиком. Много делал он благодеяний братьям своим: алчущим давал хлеб свой, нагим одежды, и когда видел труп раба, соплеменника своего, выброшенный за стены Ниневии, погребал его сам. Убегали люди из рабства, но настигали его прислужники царя и убивали в ярости. И донесли  царю на отца моего, что хоронит он трупы, и хотели убить его. Но успел скрыться Товит, отец мой, и расхитили все имущество его. И остались у него лишь жена его Анна, мать моя, и я, сын его Товия.

А через 50 дней два сына царя убили отца своего, и взошел на престол новый царь Сахердан. И случилось послабление, и возвратились мы в Ниневию. Решили мы отпраздновать, и сели за стол. И сказал мне отец Товит: «Иди и приведи к столу нищего из братьев наших – так повелевает Господь наш». Вышел я и увидел труп человека из племени нашего: удавили его и бросили на площади. Пришел я и рассказал отцу своему. Вышел отец, спрятал труп да захода солнца, чтобы похоронить его по обычаю нашему. Сел за стол и ел хлеб свой в скорби. А соседи начали надсмехаться над отцом: «Не боится он быть убитым за это дело». Когда зашло солнце, вышел отец, похоронил труп и, будучи нечистым, лег спать за стеною двора. А на стене сидели воробьи, испустили они помет на него – и сделались на глазах его бельма. Опечалился отец и молился со скорбью: «Праведен ты, Господи, и все дела твои. Не наказывай меня за грехи мои. Не послушали мы заповеди Твои – и предал Ты нас расхищению и пленению. И стал народ наш притчею поношения пред всеми народами, между которыми мы рассеяны. И прав ты поистине в своих наказаниях за грехи отцов наших». А когда сказал я отцу, что Господь несправедлив к нему, ответил он: «Во все дни, при любой беде помни Господа своего, не греши и не преступай Заповедей Его».

И однажды явился ко мне Ангел Господень, дал мне желчь рыбы и сказал: «Приложи к глазам отца твоего». И снялись с краев глаз его бельма. И сказал отец мой Товит: «Благословен ты, Боже. Наказал Ты и помиловал меня». И в радости своей написал отец мой молитву, в которой учил людей благословлять Бога.  Верил мой отец и учил других людей, что заберет нас всех Господь из плена на землю свою, и будет отстроен Иерусалим, и все мы будем молиться Богу своему. Когда умирал отец мой, были последними словами его: «Итак, дети, знайте, что делает милостыня и как спасает справедливость».

Похоронил я отца своего Товита и мать свою Анну по обычаю народа своего. А сам с семьей своей отправился в Екбатаны к Рагулу, тестю своему, чтобы помогать ему в старости лет его. Там похоронил прилично тестя и тещу своих, получил в наследство имение их.

И пришла весть радостная: Навуходоносор, царь Вавилонский, разбил жестокого царя Ассирийского и взял Ниневию под себя. С боями взял он все земли, и усмирил вражду между царями, поставил начальников своих и сказал  всем народам подневольным: «Будете жить в дружбе – будете иметь пищу и одежды во все дни жизнь своей». И все народы Ассирии, Финикии, Палестины и Египта преклонились перед ним. И стал столицей для всех Вавилон, и все чужестранные пленники трудились на него. И на каждом кирпиче домов и храмов выбито: «Навуходоносор, сын Навополассара, царь Вавилонский».

3. Опечалившись, я заплакал и молился со скорбию: «Праведен ты, Господи, и все дела Твои и пути твои – милость и истина,  и судом истинным и правым судишь Ты вовек!  Ибо они не послушали заповедей Твоих, и Ты предал нас на расхищение и пленение и смерть, и в притчу поношения пред всеми народами, между которыми мы рассеяны».

 

 

12. Книга Пророков

 

1. И видел я в потоке ветра от севера великие облака, и клубился огонь, и было сияние вокруг них, а из середины каждого облака как бы пламень, и было оно словно лицо человека, а над ним подобие свода кристального, как нимб над ликом святого.

И раздались голоса: «Сын человеческий! Взывал ты, и мы явились к тебе. Открыл ты душу свою для познания истории рода своего — и боль утраты памяти о нем стала сущностью дней твоих. Взывай – и мы откроем тебе сердца свои исстрадавшиеся за судьбу и прегрешения народа нашего». И сказал я: «Государи мои! Зайдите в дом раба вашего и ночуйте, и умойте ноги ваши, и накормлю я вас, и утром пойдете в путь свой». И ответил они мне: «Спасибо, человек добрый. Плоть наша давно стала прахом. Это души наши отозвались на зов души твоей». – «Располагайтесь у камина, — сказал я. — Я подброшу дрова в огонь затухающий».

И видел я, как задвигались кресла, приближаясь к разгорающемуся пламени, и свет его сливался со светом гостей моих. И невольно насчитал я их пять. Но невидимы мне были обличья их – лишь сиянием радуги возникал образ человека, и незримые лики озарялись сполохами, и в глубине каждого горели глаза, как бы камни из сапфира.

Сказал я: «Должен я поступать по обычаю, встречая дорогих гостей. — Поставил на стол бутылку водки и шесть стаканов граненых, наполнил их до краёв и тост провозгласил: — За долгожданную встречу!» И видел я, как поднялись стаканы со стола и потянулись навстречу моему – и раздались стуки в тишине обители моей. А за открытым окном пылало над садом небо звездное, и месяц сверкающий, гость наш желанный, запрокидывался вместе с головой моей, словно пил из ковша Большой Медведицы. И вслед за моим стаканом опустились на стол все стаканы – и  были они порожние.

2. И вопросил я: «Государи мои! Чем глубже проникаю я в жизнь рода своего – тем невыносимей боль души моей. И уже нет мне мочи выдержать ее. Но по-другому уже жить не могу, да и не смею: на исходе жизнь моя. Открыл я душу свою – и наполнилась она до краёв, но так и не смог познать я причины беды народа нашего. Избрал его Господь народом своим, но и через все века до дня настоящего, в коем пребываю я сейчас, нет ему ни покоя, ни радости. Со дня рассеяния по земле всей удел его один: ассимилиция и вымирание. Но нет народа без земли своей, которая питает корни его».

3.   И раздался голос: «Во все времена гибельные избирает Господь пророка, чтобы наставить народ свой на путь к праведности. Слушай».

4.  Я, Амос, сын народа нашего, из колена Иудово, пас овец своих на холмах пустыни близ Вифлеема, а по весне спускался в долину и нанимался работать в садах. Всегда открытое небо было надо мной, смотрел я в него, изучал и понимал мощь и мудрость Творца Вселенной. Однажды властный зов, похожий на звук трубы, позвал меня. Было это слово Господа: «Встань и иди! Развратился народ мой, погряз в войне, пошел брат на брата – потому и спрошу Я с него по самой высокой мере. Не потому, что вы лучше других народов, а потому, что я доверился вам и вывел вас из рабства. Только вас признал я из всех племен земли, потому и взыщу с вас за все беззакония ваши».

И пришел я в святилище Бет-Эль (Вефиль). Там пировал народ весь, и преклонялись они идолам, отступив от Завета и заповедей Бога нашего. И сказал я им: «Ходите вы и грешите, и умножаете грехи свои. Слушайте слово Бога: «Упала, не встает больше дева Израилева, повержена на земле своей, и некому поднять её». Но с криками и боем изгнали меня старейшины и написали донос царю Израильскому Иеровиму, будто произвожу я возмущение против царя среди дома Израилева, и что царь умрет от меня, а Израиль будет пленен из земли своей. Тогда я написал пророчества Бога в свиток и разослал по городам: «За отступление от Бога своего пойдете во главе изгнанников, и прекратится пир развращенных.  Наступят дни, когда я пошлю на землю голод, не голод на хлеб, не жажду воды, но жажду слышания слов моих». Но не внял народ голосу Господа, а меня изгнали. Ибо нет пророка в своем отечестве.

5. Есть и будут пророки в своем отечестве, Учитель мой. Это я говорю, Осия, ученик твой, последний из Северного царства. Погибло оно после смерти моей. Жил я в Самарии, был священником. И был я свидетелем последних дней жизни Израиля после гражданской войны. От скорби за содеянное народом моим разрывалось сердце мое, ибо сильно блудодействовала земля сия, отступившая от Господа. И воззвал я к Богу, и сказал он мне: «Иди и говори. Когда Израиль был юн, я любил его и из Египта вызвал сына моего. Звал я их, но они уходили от меня. Приносили жертвы Ваалам и кадили истуканам. Узами человеческими влек я их, узами любви. А народ мой сомневается, возвращаться ли ко мне. Возвратись, Израиль, к Господу, Богу твоему, ибо споткнулся ты о вину свою».

Но глух остался народ к слову Бога своего. И побили меня, и изгнали меня. И был я последним из рода нашего погребен в земле своей.

6. Я, Исаия, сын Амоца, родился в Иерусалиме, в городе, построенном Давидом, царем нашим, который собрал все колена Израилевы и сделал нас народом великим. При сыне его Соломоне наступил и кончился золотой век могущества нашего среди народов земли. Сам он повинен в распаде государства нашего, ибо единовластие и роскошь развратили сердце его. В угоду любовницам своим иноземным стал он созидать и возводить идолов по стране – и начал отходить народ от Бога своего, Бога Всемогущего, единого для всех людей земли. Стали люди с самого утра искать сикеры и до позднего вечера разгорячали себя вином: цитра, гусли, тимпан, свирель и вино на пиршествах их. А на дела Господа они не взирают, и о деяниях рук Его не помышляют. И полнилась душа моя предчувствием вины сокрушительной. Говорил я царям и первосвященникам, но глух был слух их к словам моим. И молился я перед Господом за спасение народа своего.

А в год смерти царя Уэзии увидел я Господа, сидящего на престоле высоком и величественном. Шестикрылые серафимы возглашали святость Бога, и колебались косяки Храма, и все пространство наполнилось облаком курений. И ужас обуял меня, ибо и я человек с нечистыми устами живущий среди народа с нечистыми устами позволил себе увидеть Царя, Господа Саваофа. И приблизился ко мне шестикрылый серафим с раскаленным углем в руке, коснулся уст моих и сказал: «Беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен». И услышал я голос Господа: «Кого мне послать, чтобы спасти народ мой от греха забвения Бога своего?» И сказал я: «Вот я. Пошли меня».

И ходил я и говорил народу слова Господа нашего: «К чему Мне множество жертв ваших? Новомесячия и праздники ваши ненавидит душа Моя; они бремя для Меня; Мне тяжело нести их».

Говорил я, и кричал я, и видел я: огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы я исцелил их. Не внимали голосу моему и самые великие мужи страны моей, и не видели они, что разрушается наше царство Северное. И говорил я им о возмездии за беззакония их: «Горе тем, кто устанавливает несправедливые законы, тем, кто пишет неправедные приговоры, кто лишает бедных правосудия и похищает право у неимущих народа Моего, чтобы сделать вдов добычею и ограбить сирот. Но что вы будете делать в тот день воздаяния, когда придет гибель издалека?» Но не услышали меня цари. И нагрянули новые враги, и царь их Саргон — 2 разрушил до тла Северное царство.

И тогда вдруг вспомнили люди о Боге своем, и начали молиться ему. А в это время ассирийцы разгромили Египет, и пошли на Иерусалим. И тогда был голос Бога мне: «Не войдет он в этот город, и не бросит туда стрелы. Я буду охранять город сей, чтобы спасти его ради Себя и ради Давида, раба Моего». Так и вышло, как сказал Господь: появился Ангел Господень и поразил в стане ассирийцев сто восемьдесят пять тысяч человек. Встали мы поутру, и вот, все тела мертвые.

А было это предзнамением тому, что спасутся народы все, когда наступит царство Божье для всех. И тогда потекут многие народы к Единому Богу и скажут: «Взойдем на гору Господню, в дом Бога Иакова, и научит он нас путям своим, и будем ходить по стезям его, и из Иерусалима – слово Господне. И будет он судить народы, научит многие племена, и перекуют мечи свои на орала, и копья свои – на серпы. Племя на племя не поднимет меч, больше не будут учиться воевать. И земля будет наполнена знанием Господа, как воды наполняют море».

7. Но не услышали народы тебя, говорящего от именно Господа нашего. Ушел ты из жизни, так и не докричавшись до народа своего. И продолжали сыны Израилевы делать злое перед очами Господа: поставили мерзости свои в доме, чтобы осквернять ими Господа. И устроили они высоты Тофета в долине сыновей Енномовых, чтобы сожигать сыновей своих и дочерей своих в огне, чего не повелевал Господь, чего ему на сердце не приходило. И стали трупы народа пищею птицам небесным и зверям земным, и некому стало отгонять их.

Наблюдал я и слышал: не говорят они правды, никто не раскаивается в своем бесчестии, никто не говорит: «Что я сделал!?» Каждый обращается на свой путь, как конь, бросающийся в сражение. Посрамились мудрецы, смутились и запустились в сеть: отвергли слово Господне. В чем же мудрость их?

Шли годы жатвы – и мы не были спасены. Как лук, напрягали люди язык свой до лжи, и усиливалась земля неправдою. И зло переходило одно к другому – и забыли все Бога своего.

Я, Иеремия, сын Халкии, из жреческой династии Эвьятара, родился и жил в левитском городке Анатот, в семи километрах от Иерусалима. Все мы были священники уже несколько столетий. Когда отцы мои указали царю Соломону, что начинает он отступать от Бога своего, разозлился он и устранил нас от служения в Храме. И мы возделывали землю и разводили овец. С детства отцы мои приучили меня изучать священные тексты Торы и писания пророков. И однажды, было мне двадцать лет, услышал я голос, что предназначено мне стать пророком для народов. И ответил я Господу: «О, Господи, мой Боже! Я не владею словом, потому что я юн». И ответил мне Он: «Я пошлю тебя — ты пойдешь, Я повелю – ты скажешь. Я с тобой». Простер Господь руку Свою, коснулся уст моих и сказал: «Я вложил слова мои в уста твои. Я поставил тебя в сей день над народами и царствами, чтобы искоренять и разорять, губить и разрушать, созидать и насаждать. Встань и иди».

И пошел я в Иерусалим, встал у ворот Храма и начал говорить народу своему от имени Бога нашего: «Ты, народ, живешь среди коварства, и по коварству отрекаешься от меня. Потому расплавляю и испытаю тебя, ибо как иначе Мне поступить со дщерями народа Моего. Не отомстит ли душа Моя такому народу как этот? Я накормлю вас полынью и напою водою с желчью, и рассею между народами, которых не знали ни вы, ни отцы ваши, и пошлю вослед меч, пока не истреблю вас. Я – Господь, творящий милость, суд и правду на земле. Ибо только это благоугодно Мне. Пройдут дни, я посещу всех обрезанных и необрезанных, Египет и Иудею, и Едом, и сыновей Аммоновых и Моава, и всех стригущих волосы на висках, обитающих в пустыне, ибо все эти народы необрезанных, а весь дом Израилев с необрезанным сердцем».

И возмутился народ, и начал кричать мне: «В Храме нашем и обряды наши – залог спасения страны!» И сказал я им: «Спасение – очищение от грехов ваших, так сказал Господь. Смой злое с сердца твоего, Иерусалим, чтобы спастись тебе. Доколе будут гнездиться в тебе злочестивые мысли?»

Но никто не слышал меня, и орали зло на меня. И видел я: не с кем говорить мне, некого увещевать. И в ярости своей бездуховной побили меня камнями, и изгнали из моего родного города Анатота.

И вышло все так, как пророчествовал я словами Бога. Вавилон покорил Ассирию, и вступил на престол царь Навуходоносор – оружие Божьей кары для Израиля. Покорил он Иерусалим и разрушил Храм — и началось рассеяние и пленение народа нашего.

Проклял я тот день, когда родился, и сказал я в сердцах себе: «День, когда родила меня мать моя, да не будет благословен! Зачем вышел я из утробы? Чтобы видеть муки и скорбь, чтобы закончились дела мои в позоре?» И ушел я с беженцами в Египет, горько мне было видеть, как иудейская община на Элефонтине начала поклоняться богам языческим.

В заточении своем написал я «Книгу утешения». Ибо и в  самый горький час народа своего верил я, что справедлив Бог к народу своему, наказывающий его за грехи, ибо нарушил он Завет с Господом. И когда кончится срок наказания, Бог заключит с Израилем новый завет, который будет начертан не на Скрижелях Завета, а в сердцах людей. Ибо так сказал Господь: «Если можете разрушить завет мой о дне и завет мой о ночи, чтобы день и ночь не приходили в свое время, то может быть разрушен и завет мой с рабом моим Давидом».

И верю я: все народы придут к Богу Единому, и во главе всеобщего царства мира и добра будет стоять возрожденный Иерусалим. Так говорит Господь: «Как Я навел на народ сей все это великое зло, так и наведу на них благо, какое я изрёк для них».

Но так и не услышали меня люди. И погибло слово мое.

8. Живо слово твое, Учитель. Я, Иезекииля, понес его к народу нашему. Слушал  проповеди твои в Храме Иерусалимском в царствовании Иосии, шестнадцатым царем Иудейским, был я молодым священником. Внял царь Иосия проповедям твоим и пришел в ужас, услыхав, каким страшным наказанием угрожает Господь тем, кто нарушает законы Его. Собрал он старейшин и приказал им читать вслух перед народом книгу Завета. И сам заключил завет перед Богом хранить заветы Его. Приказал он истребить по стране всех идолов и храмы языческие, а по исполнению совершил праздник Пасхи. И ликовал народ, возвращаясь к Богу своему. А через несколько лет, когда было царствованию Иосии тридцать один год, собрался фараон Нехао на войну с царем Ассирийским, и потребовал пропустить его войско через землю Иудейскую. Но царь Иосия воспротивился его требованию, и вышел против него со своим войском на равнину Мегиддона. И погиб в бою наш благословенный царь Иосия. И весь народ горько плакала по лучшему из царей своих. И погнали нас враги в плен вавилонский.

Красив был Вавилон, покоривший все народы вокруг себя, и много в нем было храмов языческих и статуй богов чужих. И сделали нас рабами, и работали мы на своих победителей.

И начал наш народ молиться чужим богам. Жил я тогда в поселке Тель-Авив в окрестностях Ниптура. Создал я там синагогу, и ходили люди ко мне, не потерявшие веру в Бога нашего. И читал я им проповеди, которые диктовал мне Бог наш. Говорил я людям, что все несчастья народа нашего от нарушения Завета с Богом своим. И говорил я: «Если допускаешь в сердце свое идолов – поступаешь хуже язычников, ведь те не заключали Завета с Богом. Правда праведного при нем и остается, и беззаконие беззаконного при нем и остается. Покайтесь и обратитесь от всех преступлений ваших, чтобы несчастье не было вам преткновением». И повторял я им слова твои, Иеремия, которые Бог заповедовал через тебя передать народу своему: «Хотя я удалил их к народам и рассеял их по стране, но я буду для них Святилищем Малым в странах, куда пришли они. И созову Я вас из народов, и соберу вас из стран, в которых вы были рассеяны, и дам вам землю Израилеву, и дам им сердце единое и дух новый вложу в них. Я сам отыщу своих овец, и буду пасти их. Потерявшегося отыщу, и угнанного возвращу, и пораненную перевяжу, и больную укреплю».

Но шли годы рабства нашего мучительного, и были неисчислимы страдания каждого, и сомнения начали посещать душу мою. И страдал я и плакал за участь народа моего.

И однажды сошла на меня рука Господа, и увидел я: вот подобие мужа как бы огненное, и от чресел его и ниже огонь, и от чресел его и выше – как бы сияние, свет пламени. И огненный вестник поднял меня за волосы и перенес меня в Иерусалим, к воротам Храма. Все вокруг было усыпано сухими костями. И закричал я: «Господи! Неужели ты хочешь до конца истребить остаток Израиля?» И вдруг все кости эти начали покрываться плотью и кожей. И сказал мне Голос: «Сын человеческий! Кости сии – весь дом Израилев. Они говорят: иссохли кости наши, и погибла надежда наша – мы оторвались от корня. Посему изреки пророчество и скажи им от имени Моего: Я открою гробы ваши и выведу вас, народ мой, из гробов ваших, и выведу вас в землю Израилеву. И говори им слова мои: будут ли они меня слушать, или не будут, ибо они упрямы – они мятежный дом. Но пусть знают, что был пророк среди них».

И ходил я все дни жизни своей средь пленных сородичей моих, и говорил, и вселял надежду в слабых и обличал отступивших от Бога нашего.

И однажды, когда разоблачал я князей Иувейских в идолопоклонстве,  убили они меня.

9.  «Восходит солнце», — был голос Амоса. «Род проходит», — сказал Осия. «Род приходит», — сказал Исая. «Земля пребывает во веки», — сказал Иеремия. «Все возвращается на круги свое», — сказал Иезекииля.

И был голос свыше: «Всему свое время. Время любить, и время ненавидеть, время войне, и время миру. И нет ничего лучшего, чем наслаждаться человеку трудами своими – потому что это доля его».

«Выпьем за жизнь, дарованную нам Богом!» — сказал я, и разлил водку по стаканам, и звенели струи ее в тишине согласия между нами. Вознеслись наши стаканы над столом, и зазвучали меж собой звонами,  утяжеленными жидкостью. Видел я, как проявлялись тела пророков предо мной, словно облака, сгущающиеся перед бурей. Опустились стаканы на стол, а облака тел сгрудились, вовлекая меня в свою середину —  тепло и хорошо стало мне в объятьии их. И раздался звук арфы с небес, и взлетела песня от дыханий наших к встающему солнцу — лику Божьему:

На реках Вавилонских – там сидели мы и плакали, вспоминая о Сионе.

Среди верб повесили мы наши арфы.

Ибо там пленившие нас требовали от нас слов песни, И притеснители наши – веселея:

«Спойте нам из песней Сионских!»

Как нам петь песню Господню на земле чужой?

Если я забуду тебя Иерусалим,

да забудет моя правая рука искусство свое.

Да прильнет язык мой к гортани, если не вспомню тебя,

Если не поставлю Иерусалим выше веселея моего.

(Псалом 137)

 

 

13. Кровавая река истории

 

1. И было видение мне. Ночь, лес, дорога меж ним вся костями сухими усыпана. И возопил я от страха: «Господи, неужели Ты хочешь до конца истребить нас?!» И вдруг кости начали покрываться плотью и кожей, и являлись дети и женщины, и брели они во тьме словно призраки, и сквозь каждый был виден идущий впереди него.

И возопили ввысь голоса детские: «Мама, хлеба!» И катились слезы из глаз их, и в каждой капле отражался весь лик поднебесный, и стекали они ручьями под ноги, и становились все выше и выше, и утопали тела людей в них. И подхватывали матери детей своих на руки, и неслись в небеса крики их: «За что, Господи?!»

И я, младенец, на руках у матери своей, греюсь в тепле тела ее, а взгляд мой стремится к небу, усыпанному крошками хлеба. И протягиваю я мизинец свой согнутый и шепчу голосом, обессиленным от голода: «Мама, вот такой кусочек хлеба!» — «Спи, сыночек, спи, — бормочет она. — Ночью человек должен спать». А я плачу и показываю ей ноготок на мизинце: «Ну, хоть такой вот…» И отвечает она мне: «Бог даст день – даст и пищу. Вот дойдем до людей, и подадут они нам, беженцам, милостыню». – «Вон как много хлеба!» – кричу я и тянусь руками к небу. «Глупенький ты мой, — отвечает она. – Это звезды небесные. Сколько звезд на небе, столько людей на земле. Вон, смотри, твоя звезда, а рядом моя». – «А где папина звезда?» — вопрошаю я. Но молчит она, и глаза ее слезами полнятся. «Значит, нет его на земле?» — спрашиваю я. «Это одному Богу известно». — «Боже! – кричу я. – Где отец мой?» Но только эхо отзывается мне. «Ты злой, нехороший, плохой!» — кричу я. «Не смей! Замолчи! – кричит мать на меня. – Не бери грех на душу!» — «Бог, я не буду любить тебя!» — кричу я. И рука матери закрывает мне рот, до удушья в груди моей, и возносится голос ее к куполу небесному: «Прости, Господи, несмышленого младенца моего! Ибо не ведает он что творит». И тогда я вырываю рот свой из ладони матери моей и кричу: «Боже, отчего ты жадный такой? Стряхни хоть несколько крох со скатерти стола твоего!»

И раскололось небо на востоке, и вспыхнули лучи огненные, и загорелся лес от края и до края, и пламя его опалило все дыхание жизни на все четыре стороны. И заголосили птицы, и заревели звери, и ужас закипел от земли до небес. «За что, Господи?!» — закричала мать моя и к реке побежала. Вошла со мной по грудь в воду ее, и возносит меня над ней на руках своих. И вдруг пало облако на воду и стало челном. «Спасибо, Господи! — прошептала мать моя, положила меня в челн, оттолкнула на середину реки от пламени со всех берегов ее и взмолилась: — Спаси сыночка моего!»

Поднял я голову – и нет матери моей, одни красные волны по реке бегут. А по обоим берегам полыхает пламя огня, от мелкой травинки до вершины деревьев. Несутся со всех сторон проклятья и вопли детские, поднимаются к небу, и накаляется оно, как металл в кузнечном горне деда моего Израиля. И гремит гром, и сверкают молнии, но не падает с неба ни капли дождя.

А челн мой плывет посреди реки, и горит все вокруг, не сгорая, и несутся к небесам красным вопли и стоны, и не различишь, человека он или зверя: «За что, Господи?»

И плыл челн, и шло время, и не было в нем ни дней, ни ночей. И полыхала земля огнем, и сгущалась кровь в водах реки, и расплавлялось солнце и топило собой небеса. И чувствовал я, как челн становится тесным мне, а тело дряблым, и выросла борода на лице моем до пояса.

И возопил я из тесноты и холода челна моего: «За что, Господи?» И отозвался мне голос с небес, чистый и властный, заглушая все звуки вокруг: «Ты хотел узнать прошлое – зри!» — «Где же оно?» — «Затопили его народы кровью своей, и все пожирает гиенна огненная». – «А кто виноват?» — «Сам человек». – «Но Ты создал его по образу и подобию своему». – «Создал я его из праха земного, и вдунул в него дыхание жизни. И поселил в саду Едемском, чтобы возделывал он его, и дал законы, чтобы хранил он этот рай на земле. А человеку захотелось узнать, что такое Добро и Зло. И каждый стремится доказать правду свою. Но нет между ними границ. Сколько людей, столько и правд на земле. Хочешь жить — принимай все проявления жизни живой, так задумано. Учись и умей терпеть другого человека, как я терплю все народы свои на земле. Но дал Я клятву, что не буду вас искоренять, как однажды уже сделал. Не остановитесь в злобе своей – уничтожите сами себя. Побеждай зло добром».

И плыл мой челн по кровавой реке, и багровые небеса стыли надо мной. А вдоль берегов дыбились к небу разрушенные столпы, и на каждом из них читал я имена царей: Саул, Давид, Соломон…

И был голос: «Все они доказывали правду свою ценой жизни народов своих».

«С того времени, как поставлен человек на земле, веселье беззаконных кратковременно, и радость лицемера мгновенна, хотя бы возросло до небес величие его, и  голова его касалась облаков. Память о нем исчезнет с земли, и имени его не будет на площади. Изгонят его из света во тьму и сотрут его с лица земли. Ни сына его, ни внука не будет в народе его, и никого не останется в жилищах его. О дне его ужаснутся потомки, и современники будут объяты трепетом. Таково жилища беззаконного, и такого место его, кто не знает Бога». (Книга Иова 20:4-6, 18:17-21)

И вопросил я: «Где же человек, созданный по образу и подобию Твоему, Господи?»

Ответил голос: «Презревшие мудрость, не только повредили себе тем, что не познали добра, но и оставили живущим память о своем безумии, дабы не могли скрыть того, в чем заблудили».  (Прем. Соломона 10:8).

ЗЕМЛЯ ПРЕБЫВАЕТ ВО ВЕКИ

 

1. Боль

 

1. И грянула еще одна ночь. Разверзлись все источники великой бездны, и окна небесные отворились, и затопило землю вокруг дома моего.

Вопросил я из одиночества своего во тьму, исходящую проливным дождем: «Господь, Бог наш, отчего Ты слово нарушил? Обозрев землю после потопа, Сам сказал в сердце своем: «Не буду больше поражать живущего впредь во все дни земли, потому что помышления сердца человеческого – зло от юности его!»

2. И отозвался мне голос:

Я боль человека со времени Каина. Предупреждал Господь Каина, когда сильно огорчился он, и поникло лицо его оттого, что призрел Господь на Авеля и на дары его. И сказал ему Бог: «Если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? А если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит, он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним». (Бытие 4:7)

Сказал я: но не услышал Каин Бога, и убил брата своего. А когда спросил Бог у Каина: «Где, Авель, брат твой?», тот ответил: «Разве я сторож брату моему?» И проклял его Бог и сделал изгнанником и скитальцем на земле. Но не раскаялся Каин в грехе своем, а возопил в страхе: «Наказание мое больше, чем снести можно! Всякий теперь убьет меня!» И ответил ему Бог: «Всякому, кто убьет Каина, отмстится ему всемеро».

Ответила Боль: Проклятье Каину – это знак роду человеческому. Наказал его Господь за грех бессмертием. Все в мире удел смерти, лишь боль неподвластна тлению. Переходит боль от отца к сыну, от сына к внуку – от греха одного человека грешен весь народ на земле. Где истина  – там и боль.

Спросил я: Если Бог всевидящий – отчего не отвел он поднятую руку на брата своего Каина? Значит – нужна ему было эта смерть.

Возопила Боль: Не греши!

И сказал я в сердце своем: крик души – разве может быть грехом? Переполнилась она болью за человека, когда познал я историю рода человеческого. Что в ней есть со времен Каина — смерть человека от человека, брата своего…

Ответила Боль: Господь предупреждал Ноя: «Я взыщу и вашу кровь, в которой и жизнь ваша. Взыщу также душу человека от руки человека, от руки брата его. Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукой человека».

Сказал я: Сам Господь наказывал: убивайте и врагов своих и братьев своих за грехи их – «око за око». Не оттого ли так зыбко Добро в нашем мире?

Ответила Боль: Для Бога все живое в природе – материал, из которого он созидал гармонию мира. Так скульптор крошит камень, чтобы создать скульптуру, так портной режет материал, чтобы скроить наряд, так столяр отсекает лишние куски дерева, чтобы сделать стол.

Сказал я: Ради великой цели Бог уничтожает тысячами даже свой избранный народ – все строится на страхе и смерти. Захват земель – не Богом ли освященное убийство? Но так же поступают и тираны: цель всегда звучит красиво. Значит, нравственно уничтожать ради великой цели? Но ведь каждый человек, вошедший в мир, и сам есть этот мир: в нем дух Божий.

Ответила Боль: Чем губительней власть – тем яснее проявляется истинный дух народа. Зло – испытание: кто выстоит — обретет Добро. И потому, человек, блюди, первую и главную заповедь: «Да не будет у тебя других богов пред лицом Моим. Ибо я Господь, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня. И творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои». (Исход 20:3,5,6)

3. И взмолился я: «Спаси, Господи, ибо не стало праведного, ибо нет верных между сынами человеческими. Повсюду ходят нечестивые, когда ничтожные из сынов человеческих возвысились…Зачем мятутся народы,  и племена  замышляют тщетное? Восстают цари, и князья совещаются вместе против Господа и против  Помазанника Его». (Пс. 11:2,9. 2:1,2)

4. И помутилось сознание мое, и стал мир зыбким передо мной, как река в тумане. Как хочется остановить хоть миг один и познать его, но все проносится в едином потоке обнаженных чувств моих. Смятение и противоборство во мне. Это сон? Явь? Бред? И понимаю: все, что живо во мне – слагаемые судьбы моей.

5. И услышал я голос Боли: Бог создал прекрасным этот мир и «вдунул в лицо его (человека) дыхание жизни». Если человек проклинает мир за то, что жизнь его не состоялась – он слеп в судьбе своей.

Когда человек мужественно принимает жизнь от мировых катаклизмов до взгляда случайного прохожего,  тогда есть надежда быть зрячим в судьбе своей.

6. «А если ты болен и немощен?» — спросила обессиленная плоть моя.

7. И сказала Боль: Жизнь – противоборство между добром и злом. Болезни и несчастья для того и даны человеку, чтобы осознал он себя в жизни земной. И пусть не дано тебе изменить мир, но если ты погрузился  в глубь явлений его – ты выстоишь и обогатишь себя и мир. И не сетуй, что мир все равно остается таким, каким застал ты его. Если ты жил и действовал – ты становишься больше этого мира. Это и есть судьба и  предназначение человека. Вини не время, не правителей, не врагов, а тем паче Бога твоего – загляни в душу свою — и поймешь, кто виновник бед твоих.

8. И отвечаю я: Бог Творец мира нашего – и не есть ли горькая судьбы народа моего плоды трудов Его?

Он вывел народ мой из рабства египетского, но прежде «ожесточил сердце фараона, и не пустил сынов Израилевых». И навел десять казней на страну – и тогда  «понуждали  Египтяне, чтобы скорее выслать его из земли той; ибо говорили они: мы все помрем». «Времени же, в которые сыны Израилевы (и отцы) их обитали в Египте (и в земле Ханаанской), было четыреста тридцать лет» (Исход 12:36, 40) Но опять ожесточил Господь сердце Египтян и они погнались на колесницах за народом Израиля, но Господь потопил их среди моря, «не осталось ни одного из них» (Исход14:28) «И увидели Израильтяне руку великую, которую явил Господь над Египтянами, и убоялся народ Господа, и поверил Господу и Моисею, рабу его». Тогда Моисей передал наказ Бога сынам Израиля: «Бог дал народу устав и закон…И сказал: если ты будешь слушаться гласа Господа, Бога твоего, и делать угодное пред очами Его, и внимать заповедям Его, и соблюдать все уставы Его, то не наведу на тебя ни одной из болезней, которые навел я на Египет; ибо я Господь (Бог твой), целитель твой». (Исход 15:25,26)

Одна из главных заповедей Бога – не убивай! 

     Но вот законы Его: «А если будет вред, то отдай душу за душу, глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу, обожжение за обожжение, рану за рану, ушиб за ушиб» (Исход 21:23-25) «И соблюдайте субботу, ибо она свята для вас: кто осквернит ее, тот да будет предан смерти; кто станет в оную делать дело, та душа должна быть истреблена из среды народа своего» (Исход 31:14)

Когда Бог призвал к себе Моисея и задержал его, расстеряный народ попросил Аарона, чтобы он сделал им бога, золотого тельца — и поклонились ему за спасение, сказал Бог Моисею: «Я вижу народ сей  — жестоковыйный. Да воспламенится гнев Мой на них, и истреблю их и произведу многочисленный народ от тебя». (Исход 31:9,10) И стал умолять Бога Моисей, говоря: «Да не воспламенится, Господи, гнев Твой на народ Твой…чтобы Египтяне не говорили: на погибель он вывел их, чтобы убить их в горах и истребить их с лица земли». И послушал Бог Моисея – остановил гнев свой. Вернулся Моисей к народу и исполнил указ Бога: «Возложите каждый свой меч на бедро свое, пройдите по стану от ворот до ворот и обратно, и убивайте каждый брата своего, каждый друга своего, каждый ближнего своего. И сделали сыны Левины по слову Моисея: и пало в тот день из нарада около трех тысяч человек» (Исход 32:27,28).  И доложил Моисей Богу о содеянном и просил снять грех, и ответил Бог «Того, кто согрешит передо мной, изглажу из книги Моей… И поразил Господь народ за сделанного тельца, которого сделал Аарон» (Исход 32:33,35).

И наказал Бог Моисею: «Кто из сынов Израилевых и из пришельцев, живущих между Израильтянами, даст из детей своих Молоху, тот да будет предан смерти: народ земли да побьет его камнями…Кто будет злословить отца своего или мать свою, тот будет предан смерти…Кто будет прелюбодействовать с женою замужнею – да будут преданы смерти и прелюбодей и прелюбодейка…Если кто ляжет с мужчиною, как с женщиной, то оба они сделали мерзость: да будут оба они преданы смерти…Если дочь священника осквернит себя блудодеянием – огнем должно сжечь» (Левит 20:2, 4, 9,10,13. 21:9)

Когда сыны Аарона Недав и Авиуд не верно исполнили наставление Бога – сжег Он их и сказал: «В приближающихся ко Мне освящусь и пред всем народом прославлюсь» (Левит (10:3)  — и промолчал Аарон, не оттого ли, что Бог не наказал его, когда он сделал золотого тельца.

И отправил Бог народ свой завоевывать земли, и послал перед ним Ангела. Огнем и мечом брали они города, «долгое время вели войну со всеми царями, и не было города, который заключил бы мир с сынами Израилевыми, кроме Евеев – все взяли они войной. Ибо от Господа было то, что они ожесточили сердце свое и войною встречали Израиль – для того, чтобы преданы были заклятию и чтобы не было им помилования, но чтобы истреблены были так, как повелел Господь Моисею» (Навин 11:18-20).  Таким образом, по наставлению Господа разделили ее между коленами их. «И успокоилась земля от войны» (Навин 11:23) И сказал Иисус Навин от Имени Бога: «Дал я вам землю, над которой вы не трудились, и города, которых вы не строили, и вы живете в них; из виноградных и масличных садов, которых вы не насаждали, вы едите плоды» (Навин 24:13)

Каждый, кто противился убивать по воле Бога – и погибал по воле Его. Бог негодует и повторяет одно в гневе своем: «Не оставляйте ничего живого, ни женщин, ни детей. Убивайте все дышащее на земле». И все это делается руками избранного Им народа. Но ведь все народы братья, они сотворены Богом Единым от одного корня, от Адама и Евы.

И молвил Господь: «Когда вывел я народ мой из рабства, я сказал ему: Слушай Израиль, ты теперь идешь за Иордан, чтобы пойти овладеть народами, которые больше и сильнее тебя, с укреплениями до небес, с народами многочисленными и высокорслыми…Когда будет изгонять их Господь, Бог твой, от лицо твоего, не говори в сердце твоем, что за праведность мою привел меня Господь овладеть сею (доброю) землею…Не за праведность твою и не за правоту сердца твоего идешь ты наследовать земли их, но за нечестие (и беззакония) народов сих Господь, Бог твой, изгоняет их от лицо твоего, и дабы исполнить слово, которым клялся Господь отцам твоим Аврааму, Исааку и Иакову. Помни и не забудь, сколько ты раздражал Господа». (Второзаконие 9:1-7) Так будет и с вами, если вы будете нарушать мои законы и наставления».

И мучит меня боль неуёмная: после всех этих жестокостей – откуда быть Добру? Не потому ли, завоевав землю в смертельных сражениях и оставшись одни на земле обетованной, решают они все жизненные проблемы среди племен своих убийствами? Не так ли поступают все диктаторы в истории человеческой: пишут нравственные законы, а наказание одно – смерть?

9. Ответила Боль: Господь избрал этот народ, вывел его из рабства, дал свободу и землю, и законы на Скрижалях завета. И отделил от народов и отличил от всех племен, потому и взыскивается с вас за все беззакония ваши.

10. Сказал я: В мире много дорог. Лишь одна из них ведет к Истине. Сквозь все сомнения и страхи иду я по ней и рождаюся мысли во мне. И не властен я: через меня говорят души рода моего.

Молчать, унести с собой  – грех перед Тобой, Господи.

11. И усилилась буря, и разорвались тучи в небесах, и испепеляющим огнем ударило солнце, и покрыл Голос все звуки земли: «Кто сей, омрачающий Провидения словами без смысла? Препояшь ныне чресла твои, как муж: Я буду спрашивать тебя, а ты объясни мне: где ты был, когда я полагал основания земли? Кто положил меру ей, если знаешь? Или кто протягивал по ней вервь? На чем утверждены основания ея, или кто положил краеугольный камень ея, при общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божие восклицали от радости? Кто вложил мудрость в сердце, или кто дал смысл разуму? Ты хочешь ниспровергнуть суд Мой, обвинить Меня, чтобы оправдать себя?» (Иова 38:2-7,36. 40:3)

И отвечал я Господу и сказал: «Вот я ничтожен, что буду я отвечать тебе? Руку мою полагаю на уста мои. Однажды я говорил – теперь отвечать не буду, даже дважды, но более не буду. Я слышал о Тебе слухом уха, теперь же мои глаза видят Тебя. Поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле».  (Иова 39:34-35. 42:5-6)

2. Явление Авраама

1. Идут дни и собираются в годы, и перестал я вести счет им. Одна  мысль терзает: отчего Бог держит меня на земле? Уже нет сил в руках моих, чтобы обихаживать немощную плоть свою, которая покоится на ложе своем в казнях боли телесной. И скудной становится память. А душа витает в неведомых далях.

На исходе дней своих человек жаждет тишины и покоя. И ищет он Собеседника, Которого забывал в суете мирской, чтобы наедине с Ним осмыслить жизнь свою. Начинает монолог свой — и является вера, что  Бог услышал его исповедь. И человек торопится и говорит, говорит, говорит…Спешит оправдаться.

А многие ли слышат Слово Его? Оно, единственное и неповторимое, и  человек сотворяет его жизнью своей, праведной и греховной.

Ответ Бога тих и ясен: «Господь испытывает праведного, а нечестивого и любящего насилие ненавидит душа Его» (Пс. 10:5)

2.  Еще одна ночь. Тишина. Ход часов, звук собственного дыхания, запах печи натопленной, футляр от очков на столе, тень руки на листе бумаги, россыпь букв на ней и шорох пера моего. Далекий шум электрички, прохлада пола и стук о стол чашки  пустой.

3. И открылась дверь в ночь, и в проеме небо звездное. Но нет сил встать и закрыть ее. Застыл я на ложе своем один перед всем человечеством, ибо звезда – это мир человека, рожденного по воле твоей, Господи. И несть числа им.

4.  И скатилась звезда, упала на вершину дерева, и согнулись ветви ее до земли, росой умытые. И возросла звезда на глазах моих и оборотилась телом мужа. Отряс он с одежд своих влагу искристую, и вспыхнул лик его улыбкой приветственной — и неведомым светом озарилось жилье мое.

5.   — Кто ты есть, человек? — вопросил я.

— Кровь моя в тебе течет, — отозвался он.

— Одна кровь в человеках от праотцев наших Адама и Евы.

— Так было создано Богом нашим. Но забыли люди Бога Единого – и пошла вражда между народами.

— Вся история человечества кровью омыта, — сказал я.

— Создал Господь, Бог наш, человека из праха земного и вдунул в лицо его дыхание жизни, и стал человек душою живою. А когда человек вкусил запретный плод, стала душа его полем битвы между Добром и Злом. И противоборство это терзает плоть: живет она по законам естества всех тварей земных, и смертна она.

6. — Святы слова твои. Кто же ты?

— Ты звал – и явился я.

— Не узнаю.

— Знать, не встречались мы с тобой в жизни земной. Но отыщет душа душу родную. Авраам я.

— Авраам из Глуска?

— Это место рождения и смерти моей.

— Авраам – Файер?

— Так прозвали меня люди, когда привез я в поселок первую керосиновую лампу.

—  Израиль – младший сын твой?

—  Ты откуда знаешь?

—  Я — четвертое колено из рода твоего.

—  Значит, не иссяк род наш.

—  От меня уже третье колено пошло.

—  Простил мне Господь  грехи мои.

—  В чем грехи твои?

— У каждого человека свой грех. А начало его у всех одно…

— Извини, — сказал я и приподнял голову от подушки, — не могу принять тебя достойно, как гостя дорогого. Обессилила плоть моя.

— Лежи, лежи, — сказал Авраам. – Сейчас поставлю тебя на ноги.

Приблизился муж, склонился надо мной, и встретились глаза наши, словно я в зеркало смотрел. Протянул он на ладони зерна искристые и сказал:

— Глотай.

— Мне б запить.

— Это зерна небесные.

Открыл я рот – и сами зерна влетели в меня. Растеклось тепло по телу, и вернулись силы ко мне: сами руки в кулаки сжались, и согнулись ноги в коленях, и прохлада пола остудила пятки мои. Встал я и пошел, как в молодости. И сказал я гостю моему:

— Прошу за стол. Тяжка и постна трапеза в одиночестве.

— Где же потомки твои? – спросил Авраам.

— Живы, слава Богу, и сыны и внуки. И счастливы они.

— Слова твои тешат душу мою.

— Но в чем грех твой?

— Выслушай сначала рассказ отца моего, Менделя – Иосифа.

7. Жизнь наша в России стала особенно несносной, когда взошел на престол в 1825 году Николай Первый. Задумал он обратить евреев на «путь истины»: по его повелению решили нас отлучить от Бога нашего. В его «указании о наказаниях» было сказано: еврейское исповедование – наравне с исламом и язычеством – есть лжеучение. И надо срочно всех обратить в христианство. Так поступил фараон с евреями, когда начал разрастаться род их: приказал убивать младенцев мальчиков. Для вернейшего исполнения указа его учредили для евреев рекрутский набор…«ибо не имеют они другой убыли, кроме обыкновенной смерти».

И начали призывать евреев на службу войсковую с двенадцати лет: направляли их в батальоны и школы кантонистов для приготовления к службе военной. Находились они там до восемнадцати лет, а потом служили еще двадцать пять. И многие родители, чтобы спасти своих сыновей от солдатчины, срочно женили их. И пели в народе песню: «Льются по улицам потоки слез, льются потоки детской крови. Младенцев отрывают от хедера и одевают в солдатские шинели». А если не поставляла община вовремя рекрутов своих – брали тогда сверху нормы трех: окружат поселок войском и устроят облаву. И многие родители, чтобы спасти детей своих от рекрутства, выкалывали им по одному глазу или отрубали пальцы на руке.

В такую облаву попал и я в двенадцать лет. Забрали меня силком у родителей, позднего единственного ребенка их. И когда увезли меня, с горя побежали они в реку нашу Птичь и бросились в прорубь.

Почти год гнали нас по этапу в губернию сибирскую, туда, где нет еврейских селений. Страдали мы от холода, вшей, лихорадки, и многие умирали в пути. Умирающему от голода ребенку, если украл он кусочек хлеба – давали двадцать пять розг. Даже в русском народе называли наши батальоны и школы «живодернями».

 

 «Пермь. На этапе. Привели малюток и построили в правильный фронт. Это было одно из самых ужасных зрелищ, которые я видел – бедные, бедные дети! Мальчики двенадцати, тринадцати лет еще кое-как держались, но малютки восьми, десяти лет…Бледные, изнуренные, с испуганным видом, стояли они в неловких, толстых солдатских шинелях со стоячими воротниками, обращая какой-то беспомощный, жалостливый взгляд на гарнизонных солдат, грубо ровнявших их; белые губы, синие круги под глазами – показывали лихорадку и озноб. И эти больные дети без ухода, без ласки, обдуваемые ветрами, которые беспрепятственно дуют с Ледовитого моря, шли в могилу…» Герцен «Былое и думы».

 

Я шел и вспоминал последние слова матери, когда вырывали солдаты меня из рук ее: «Менделе, сыночек, не променяй родную рубашку – и тогда Бог спасет тебя!»

С первого дня пути унтеры силой заставляли нас принять православие – за это получали они вознаграждение. Нам запрещали молиться по вере своей, срывали с нас тфилин и сжигали его. Отнимали молитвенники, не разрешали общаться на родном языке, заставляли нас ходить в церковь на службу. Многих отправляли в дальние деревни, где до восемнадцати лет были они бесплатными работниками, жили в сенях и ели из собачьих плошек объедки хозяйские.

Однажды застал ефрейтор меня за молитвой, вырвал молитвенник, бросил в огонь, схватил за волосы, подтащил к бочке с водой, начал окунать лицом в нее и кричать: «Крестись – освобожу!» Били нас с самого утра по любому поводу – умирало от жизни такой до пятидесяти кантонистов в месяц. И многих закапывали в одной могиле. За то, что упорствовал я в вере своей, часто лишали меня еды, и тогда я ел червей и пек в казарменной печи лягушек. Раз среди дня знойного загнали нас в баню, жарко натопленную, ворвались с розгами и приказали креститься.

Не выдержав испытания, многие кончали самоубийством, но не отказывались от веры своей.

Я все упорствовал, и часто перед обедом меня клали на скамейку и секли розгами до крови. А командиры наши хохотали и сами себя называли «истребителями жидов». Удерживало меня в вере моей прощальные слова матери.

Слышал я от людей. Приехал в Казань царь Николай 1 на крещение нескольких сотен еврейских кантонистов, и приказали им войти в Волгу. Прыгнули они с берега — и ни один из них не вынырнул на поверхность: все договорились покончить с жизнью, освящая имя Бога своего.

Но не успокоился царь в прихоти своей, и ежемесячно ждал рапортов о количестве обращенных в православие. Хвалил и награждал орденами, но все чаще кричал: «Очень мало! Весьма неуспешно!»

Прошел я все круги ада кантониста, и отправили меня на службу в действующую армию. Был это год 1830 — восстала Польша против угнетения России. И чуть унес ноги главнокомандующий русской армии великий князь Константин Павлович, брат Николая 1. И послали нас, стотысячную армию Ивана Дибича, на подавление восстания. Разбили мы под Гроховом их войско в тридцать тысяч человек. И, словно в наказание, началась холера, и умер Дибич. Но все равно погнали нас дальше к Варшаве. Была большая битва под Остроленкой, и убили в бою нашего командира батальона – и пошла паника средь солдат. Тогда я снял с командира мундир, облачился в него, бросился к траншеям вражеским и закричал: «Шма, Исраэль!» И все солдаты подхватили крик мой, бросились вслед за мной — и победили мы в том бою. И хотя не назначали еврея даже денщиками, особым указом произвели меня в унтер-офицеры «за отличие в сражении против неприятеля». Сказал тогда мне мой командир с укоризной: «Был бы ты крещеным – дали б тебе офицера».

В 1832 году покорили мы Польшу, и начались репрессии и конфискация имущества, а самых строптивых людей отправляли в ссылку.

Однажды шел я мимо дома с выбитыми окнами и слышу девичий крик на идиш. Вбежал я в дом, лежат в крови мужчина и женщина, а в другой комнате офицер нашего полка сорвал одежды с девушки и заваливает ее на кровать. Схватил я офицера сзади, вынес из дому и с крыльца бросил головой вниз. А девушка говорит мне: «Убьют тебя за это свои же!» Это я и без нее знал по уставу, который мне с детства в мозги вколачивали. Достала она из шкафа одежду отца убитого, как раз мне впору пришлась, взяла из тайника серебро и золото, мне протягивает и говорит: «Сиротой я теперь осталась».

Дождались мы ночи. А куда идти? По всей Польше убийство и мародерство. И сказал я Мариам: «Пошли на родину мою…»

Полгода мы добирались до Глуска. Вышли ранней весной – лишь зимой пришли. Весна была холодная и дождливая, а лето знойное и засушливое. Осенью рано наступила стужа, и пошел снег. И был год голодный. Брели по дорогам люди на заработки, и свирепствовали холера, цинга и «злая корча».

Узнал я издали дом свой. Стоял он целехонький, словно все эти годы ждал меня. Пошел я к ребе нашему Израилю и исповедовался перед ним. И сказал мне ребе: «Договоримся так: ты — родственник твоих усопших родителей. Бежали вы из Гродненской губернии: был указ царский о выселении евреев из всех деревень западных в местечки – места оседлости. Фамилия твоя останется, ты будешь сыном брата отца твоего.  И имя будет тебе Иосиф. А Мариам — жена твоя».

8. И стали земледельцами мои родители, Иосиф и Мариам, на земле предков наших, и жили плодами рук своих. Вскоре родились у них дети – погодки: я – Авраам и брат мой Арон. И молились мы все вместе Богу своему за дни жизни, которые даровал он нам. Но недолгими были мирные дни наши …

9. И смолк Авраам. Поредело небо звездами, и потускнела луна на западе. Потянуло прохладой утренней в жилище мое. Поднялся Авраам, сложил руки перед собой, и увидел я, как растворяется в воздухе влажный облик его. Вытянулся серебряный луч сквозь дверь отворившуюся и взметнулся ввысь к небесам, и застыла одинокая звезда среди неба беззвездного. И крикнул я: «Буду ждать тебя!» Но не было ответа мне.

10. И тянулся новый день, и ночь подступила. Стоял я один во тьме мира, смотрел в небеса, звездами усыпанные, и искал среди них звезду Авраама.

Но внезапно затянулось небо тучами грозовыми – и грянул ливень, словно слезы небесные застили глаза мои. Ни зги не видно. И думал я: не только потом и кровью орошается земля наша, но и слезами человеческими. Сколько же горя знает человек за жизнь свою, что не может выплакаться и через века душа его истерзанная. Возникали передо мной лики тех, кто являлся мне в моем одиночестве, и не было сил выдержать эти видения и вместить в себя все боли их.

Быть может, потому человек и жив в этом мире, что не оборачивается и не вникает в прошлое – ибо все оно кровь и смерть. А каждому поколению достается их с лихвой и в своем времени и веке.

И рвалась душа моя кричать: «За что Господи?!» Но замкнул я уста свои. И раскатами грома отзывалось небо.

11. И лил дождь с неба сорок дней и сорок ночей, и умножалась вода, и поднялся мой дом над землей. И навел Бог ветер на землю, и вода остановилась. Закрылись источники бездны и окна небесные, и перестал дождь с неба. Вода постепенно начала убывать, и установился мой дом на земле. И увидел я голубя, сухой лист подорожника нес он в клюве своем – ибо земля высохла. И полыхало  небо звездное.

И узнал я звезду Авраама. Вытянулся луч от звезды, озарил комнату светом небесным, и услышал я, как задвигался стул у камина.

И раздался голос знакомый: Извини, задержался. Ливень шел.

Сказал я: Когда зовет душа душу  – явится званая.

Сказал Авраам: Всю жизнь свою звал я отца своего Менделя – Иосифа, но не откликается он на зов души моей. Еще при жизни живой убили душу его…

Сказал я: Судим каждый по делам своим.

Сказал Авраам: Но в чем же грех отца моего? И в самые тяжкие дни жизни своей при рекрутчине, будучи малым ребенком — кантонистом, и под угрозой смерти верен он был первой заповеди: не отказался от Бога своего. Поклялся Господь после потопа, что не будет больше проклинать землю за человека, и не будет поражать всего живущего.

Сказал я: Но глухи остались люди к завету Его: убивает человек человека, племя – племя, народ – народ. А первыми среди убийц – правители.

Сказал Авраам: Истинный правитель над людьми не наследник по закону, а человек по вере – ибо не законом даровано обетование быть наследником мира, но праведностью веры его: закон производит гнев, вера – милость.

Сказал я: Нет святости в той вере, которая не уважает веру другого.

12. Сказал Авраам: Таким был царь Николай 1. С маниакальной настойчивостью во все царствование лет своих занимался он «обезвреживанием» евреев: пытался силой обратить их в православие. Он один издал столько указов, сколько не было их издано за всю историю существования евреев в России. Евреев выселяли с насиженных мест, чтобы «преградить чрезмерное размножение этих людей, более вредных, чем полезных для государства». Запрещали одеваться в национальную одежду: только за ношение ермолки брали налог пять рублей серебром в год. Женщине – еврейке запрещали брить голову перед вступлением в брак. Даже раввину запрещено было появляться в ритуальной одежде на улице. Видел я, еще ребенком, как полицейский остановил старого еврея, схватил за шиворот и ножницами обрезал ему полы длинного кафтана, а потом под ржанье толпы остриг ему пейсы.

Но оставались евреи верны своим обычаям, своему кагалу. И тогда царь уничтожил выборность кагалов и передал народ наш под власть полицейских учреждений.

Неистов был царь в своем намерении извести наш народ. В 1851 году, было мне тогда пятнадцать лет, утвердил он «временные правила о разборе евреев» на «полезных и бесполезных». Всех разделили на пять разрядов: купцы, цеховые ремесленники, земледельцы, мещане оседлые и неоседлые. «Неоседлых» признали бесполезными – а таковых было большинство – и обязали в кратчайший срок заняться земледелием или ремесленничеством.

 

«Новороссийский генерал – губернатор назвал эту меру «кровавой операцией над целым народом», которые обречены на гибель без всякой пользы для страны, и написал в Петербург: «Само название «бесполезных» для несколько сотен тысяч людей, по воле Всевышнего издревле живущих в империи, и круто и несправедливо… Многочисленные торговцы считаются бесполезными и, следовательно, вредными, тогда как они мелкими, хотя и оклеветанными промыслами помогают с одной стороны промышленности сельской, а с другой – торговой». Ф. Кандель «Очерки времен и событий».

 

И по всей стране, где жили евреи, разъехались проверяющие и составляли описи этих разрядов.

Приехали и к нам, в Глуск. Начальником этой комиссии оказался тот офицер, от которого отец мой спас Мариам. Он узнал своего обидчика. Отца и мать арестовали, заковали в кандалы и угнали на каторгу. И больше не было от них вестей.

Так мы с братом моим Ароном остались сиротами. Вряд ли бы мы выжили. Но в 1855 году помер император Николай – Палкин, вроде от насморка…настигла его Божья кара.

 

«Узнав о смерти Николая 1 — Россия вздохнула свободнее. Это была одна из тех смертей, которые расширяют простор жизни». В.Ключевский. 

 

13. От нового императора Александра Второго началось в стране послабление: он отменил крепостное право – бич всего народа российского, учредил земское самоуправление и независимые суды с присяжными заседателями, запретил телесные наказания, установил всеобщую воинскую повинность взамен рекрутчины. Созданный «Комитет по устройству евреев» предложил дать российским евреям равные права со всеми народами России, позволить им жить по всей стране,  разрешить им учреждать торговые и банкирские дома. И когда один магнат в Западном крае повелел вымазать дегтем еврея и вывалять в перьях – он был наказан, наказали так же и богатых горожан, которые выгнали из театра нескольких евреев – зрителей. Об этом я сам читал в  газете «Рассвет», которую разрешили издавать нам, евреям. Александр приказал пересмотреть все «Постановления о евреях» для слияния их со всеми остальными коренными жителями, «поскольку нравственное состояние евреев может сие дозволить». Разрешили евреям не только поступать в учебные заведения, но ввели для них стипендии. А когда через несколько лет оказалось, что на многих факультетах, особенно на медицинском и юридическом, чуть ли не половину студентов составляют евреи – тут же ввели пятипроцентную норму. А черту оседлости для большинства бедных евреев так и не сняли, «доколе не совершится нравственное их преобразование».

14. И тогда мы с братом моим Ароном открыли у себя дома лавку по скупке у крестьян их продукции, а взамен они покупали у нас все товары, необходимые им в хозяйстве: топоры и лампы, замки и утюги, одежду и обувь – и вскоре со всей округи приходили и приезжали к нам сотни покупателей.

Быстро мы стали на ноги. Теперь и еврею можно было разъезжать по большим городам и даже жить там некоторое время, конечно, предварительно отметившись в полицейском участке. Побывал я первым из моего местечка в Москве и Петербурге. Перестроили мы отцовский дом и рядом построили нашу лавку по продаже товаров. В это время вышло постановление правительства, что для привлечения еврейского капитала разрешается евреям – купцам первой гильдии переселяться в города. Потом  разрешали переселение евреям с высшим образованием, фармацевтам, фельдшерам и дантистам, ремесленникам и механикам, которые обязаны были представить свидетельства о знании ремесла и полицейский отзыв о своем благонамеренном поведении.

Мечтали мы с братом переехать в Минск, жениться и жить в большом городе, чтобы  была возможность учить детей наших. И тут согрешил я…

15. — Нарушил день субботний, — сказал я.

— Откуда ты знаешь?

— До сих пор живет в Глуске этот миф.

— Так устроена память людская: зло властвует в мифах. Ибо исходит зло от человека. Всю жизнь я замаливал грех свой…

— Простил Он тебя?

— То, что выжил род мой – и есть прощение.

И наступило молчание.

16. И виделось мне, сколько нагрешил я в жизни своей, потому что не мог отыскать пути праведного от нетерпения юности: шел напролом, вслушиваясь в удары сердца оскорбленного и не слыша укора совести своей. И каждый миг молчания безответного сжимал душу мою сомнениями – все сгущалось в ней и восставало против жизни прожитой. И чувствовал я обессиленным телом своим: и малый мой грех стал огромным. И осознавал я: коль вовремя не замолишь и малого греха – не покаешься – растворяется он по океану души твоей, и никогда уж ей не очистится. И пусть я не находил причины вины своей, но зловонием своим охватил грех всю память о делах моих.

17.  И произнес я голосом покаянным:

— Грешен я…

— Что в тебе сейчас говорит: страх или боль? — вопросил Авраам.

— Боль.

— Там где боль – там и истина. Дана боль человеку, чтобы шел он путем праведным. Боль – посох наш. Не боль плоти, а боль души мерило жизни праведной и спаситель наш.

— Грешен, — повторил я.

— В чем грех твой?

— Грешил и не каялся, и молчал пред грехом жизни людской.

— Покорно принимай наказание, как отец мой Мендель — Иосиф. Без покаяния не будешь записан в Книгу жизни.

— Нет больше сил моих…

— Значит, не достоин будет род наш продолжения жизни на земле. Переходит грех от человека к роду его, от рода к племени, от племени к народу – и заполняет всю землю вокруг. И истребит этот потоп все живое, и будет безвидна и пуста земля и тьма над бездною, как в первый день творения.

18. И грянул гром средь звездного неба, и возникло облако, и явилось радуга в облаке. И раздался голос: «Я полагаю радугу мою в облаке, чтобы было оно знамением вечного завета между мною и между землею, и между всякою душою живою во всякой плоти, которая с вами, в роды навсегда».

19. И тьма окружила меня.

— Авраам! — воззвал я.

Но не было ответа.

20. А ночью Сон. Звучит орган. Вокруг музыка, и я свободно парю. Ни земли, ни неба – лишь голубое эфирное свечение. И вдруг музыка превращается в купол невидимый, но ощущаемый мной. Он полнится сиянием и уходит ввысь сужающейся бездонной голубизной. И над ним голубая точка, как продолжение глаз моих. Купол ширится, густеет – и каменеет тело мое, а душа превращается в звуки, и к голубой точке уходит сознание мое. И в одно мгновенье оставшимся разумом осознаю я: нельзя отдаваться этой музыке – душа покинет тело и улетит сквозь голубую точку в бесконечность. Я кричу, чтобы разбить музыку, за которой устремилась душа моя. Но слаб мой голос. От бессилья я прокусываю себе губу – ни боли, ни крови. А музыка раскалывается, как разбитое стекло, и рушится небосвод. И все возвращатся в меня, в тело мое – и я властен над ним. И легко открываются глаза.

Ранний рассвет за окном. И какое счастья ощутить собственное тело…

 

 

 

3. На круги своя

 

1. Какой сегодня день, год, век? Как же коротка история человечества, если она умещается во мне одном. Или так велика душа человека, что, и измученная, она открыто вбирает в себя боль других душ, откликнувшихся на зов ее, и бьется, как в клетке, в одряхлевшей плоти своей, покоящейся на ложе?

Так что же такое душа, если способна она выдержать и не разорваться от всемирной боли, которую приняла в себя при жизни земной? И где будет витать она после смерти плоти своей? И чем больше вобрала она в себя чужой боли, тем мучительней будет судьба ее?

Не оттого ли при жизни земной человек отворачивается от беды ближнего своего?

2. Солнце… Почему ночью солнце? Быть может, душа моя уже покинула плоть мою, и подвластно ей видеть единовременно день и ночь? Растворилась она в пространстве и опоясала шар земной. Так! Так оно!  Оттого вижу ясно и шумящие под луной деревья сада моего и детей и внуков своих в свете дня на той стороне планеты нашей. Идут они, освещенные солнцем, по поляне возле дома своего. И счастливые улыбки на лицах их тешат душу мою.

И разносится на всю округу голос младшей внучки Ханочки: «Деда? Почему тебя так долго нет?! Я хочу поскорее вырасти, чтобы приехать и увести тебя к нам. И мы будем все вместе!»

И пелена облачная скрывает от меня это видение, тьма застилает глаза, и жгучие слезы стекают по лицу моему, заполняя все морщины на нем, и соленый вкус на губах моих. Но звенит и звенит голос в пространстве: «Деда!» И откликается счастьем в душе моей…

3.   — Иду, иду, внучек!» — вдруг отзывается голос рядом.

И, озаренное улыбкой, склоняется надо мной лицо с седой бородой, и радостью светятся голубые глаза, а большие темные руки устремляются ко мне.

Но доносится окрик укоризненный:

— Израиль, помой грязные руки после работы!

— Моя дорогая Рахиль! От работы руки не бывают грязными, — весело откликается Израиль и, озорно подмигнув мне, говорит: — Внучек, будем слушаться бабушку.

— Позови детей. Мойте руки – и к столу! — командует Рахиль и убирает со лба ладонью свои черные кудри, усыпанные серебром.

Я хватаюсь за перегородку моей колыбели и зову:

— Ба — -ба! Ба!

И с доброй улыбкой отзывается бабушка Рахиль:

— Будь умницей, внучек, мне надо накормить семью, — подбегает она и, склонившись, целует меня — и успокаивающее тепло разливается по телу моему. — Вот и хорошо! Солнышко мое!

4. Я молча лежу и смотрю, как Рахиль берет из буфета тарелки, расставляет их по всему столу и кладет возле каждой ложку и вилку. Большим сверкающим ножом режет черный хлеб на доске, подхватывает отслаивающиеся куски его и кладет в широкую миску. Открывает заслонку в печи и ухватом достает большой чугун прокопченный. Как быстро и ловко мелькают ее руки под закатанными рукавами розовой кофточки.

Большая комната залита солнцем, и свет его играет на ложках и тарелках, на помидорах и огурцах, на солонке и перечнице, искрится в стеклянном графине с квасом, высвечивает темные пятна на длинных скамейках с растопыренными ножками, и четкой линией разделяет деревянный некрашеный пол на тень и свет. На стене между окнами мирно тикают часы, почему-то без стрелок, и под ними в большой деревянной рамке за стеклом фотографии, и с каждой смотрят на меня родные глаза, веселые и грустные. Швейная машинка накрыта холстом, и на нем несколько наволочек с протертыми дырками. Справа от двери вешалка с металлическими крючками и обвисшими куртками и плащами, под ней полка в три ряда, вся заставленная обувью, и толстый самотканый половик, с задранным у порога углом.

5.    Все ближе веселые голоса со двора. Открывается дверь, входит Израиль, и за ним все его сыновья. Рослые, сильные, красивые.

— Ой, совсем забыла! – восклицает Рахиль, прижимая к груди искрящийся на солнце половник. — Ильюшка и Барух, быстренько за луком. Да помыть не забудьте.

Две кучерявые головы мгновенно скрываются за дверью.

— Мамочка, чем помочь? – спрашивает Давид и протягивает к ней широкие ладони.

— Давид, ты опять мыл руки без мыла, — отвечает она.

— Это он сегодня горн чистил, — вступается за него Израиль.

— Я сама разберусь, — бросает она.

— Мама, — глухим смущенным басом говорит Давид, — я давно уже не ребенок.

— Для меня ты всегда будешь ребенком, — с добродушным ворчанием отвечает Рахиль. — Соломон, убери книгу со стола.

Но даже тень от склоненной головы Соломона не шевельнулась на странице книги.

— Соломон, мать кому сказала! – строгим голосом вставил Израиль.

— А? Что? – отозвался Соломон, и солнечный свет озарил вспыхнувший румянец на щеке.

— Сол, — сказал Моисей, садясь с ним рядом, – не надо волновать маму.

— Да, да, извини, мамочка, — смущенно бормочет Соломон, закладывая обрывком газеты страницу.

Моисей берет книгу, кладет ее на подоконник и весело отвечает на  на него обиженный взгляд брата:

— Опять супом зальешь.

— Моисей, напомни Илье, что надо починить наволочки, — говорит Рахиль. —  Я там, на машинку положила.

— Чьи? – лукаво спрашивает Моисей.

— А тебе не все равно?

— Знаю, знаю… Это Соломона.

— Ты откуда знаешь?

— Отец говорит, что у него от ночного чтения мысли колючие.

— Брат, ну зачем ты так? – укоризненно смотрит на него Давид, ставя на стол большой противень с дранниками.

— Папа прав, — говорит Соломон. — Порой чувствую, словно мою голову колючей проволокой обмотали.

— Зунуле, — звучит трепетный голос Рахиль, — зачем ты своими книжками на себя беду накликаешь?  Мало нам в жизни ее?

— Не хлебом единым сыт человек, — говорит Израиль.

— А ты сам…

— В его возрасте у меня одна забота была – выжить.

— Прости, Израиль…

— Ты меня прости, Рахиль… Ладно, дорогие мои, словами сыт не будешь. Мать, ты сегодня нас кормить собираешься? – улыбнулся Израиль.

— Ой, и правда! Чего ж это я? – засуетилась Рахиль и, подхватив тарелку Израиля, наливает половником борщ в нее.

И открывается дверь, и вбегают Барух и Илья, и в руках у них  длинные перья зеленого лука.

— Помыли? – спрашивает Рахиль.

— Облизали! – весело отзываются оба в один голос.

И ставит Рахиль на стол тарелки с красным борщом, и запах его заполняет комнату. И в наступившей тишинедоносится доносятся с улицы шаги человека, мяуканье кошки, вздох коровы и гогот гусей на лужайке у пруда.

6. И вглядываюсь я в лица, которые видел живыми в год рождения своего. И, словно не было века нашей разлуки, узнаю и наполненные любовью карие глаза Рахиль, и шрам от раскаленного металла на мудром лице Израиля, и мужественный профиль под белокурыми волосами Давида, и ясное лицо Моисея с голубыми раскосыми глазами, и задумчивый взгляд Соломона под огромным лбом, и гордую посадку головы на крепкой шее Баруха, и нежное обличье с застенчивым румянцем Ильи.

Строги и торжественны лики их.

7. И слышится голос Израиля: «О Боже, который готовит пропитание всякому существу и доставляет одежду всему сотворенному, и посылает им средства к жизни! Дай и мне средства к жизни, прокорми меня и обеспечь меня – меня и всех моих домашних, и всех сынов Израиля – заработком хорошим, в довольстве, а не в печали, с дозволения, а не нарушая запрет, таким заработком, в котором нет ни стыда, ни позора; таким заработком, чтобы мне не зависеть от подарков человеческих, а только от Твоей полной и щедрой руки; таким заработком, чтобы я мог заниматься святой и чистой и всецелостной Торой Твоей и исполнять заповеди ее без помехи. И сидеть мне за столом моим в мире и почете со всеми домашними моими, и да не будет надо мною никакого ига человеческого, а только бремя царства Твоего, чтобы служить Тебе всем сердцем. И удостоюсь я принимать гостей, творить милость всем людям и благотворить тем, кто заслуживает этого, и не буду введен в заблуждение людьми недостойными. Амен». (Молитва о ежедневном пропитании. с.73.)

И все повторяют за ним:

— Аминь.

Я тянусь к ним детскими руками, зову и силюсь выкричать им привет от их любимой Ханочки, и от потомков их, последних двух веточек рода нашего. Всех тех, кого дано было мне счастливой судьбой знать в жизни земной.

И возвратил Господь потерю мою…

1996 —  2006 г.

 

PS.  Ты, прочитавший книгу мою, услышал меня – и мы не сироты в этом мире. Слившись, души придут к потомкам нашим – и никто не будет одиноким.

«Твоя душа, моя душа – одна душа», — говорил отец Моисей.

Сегодня за ним говорю я:  «В единении душ – бессмертие  человека».

И спокойно уступаю место тебе на земле, потомок мой.

«День дню передает речь, и ночь ночи открывает знание. Нет языка, нет и наречия, где не слышался бы голос их. По всей земле проходит звук их, и до пределов Вселенной слова их…       Да будут слова уст моих и помышления сердца моего благоугодно перед Тобою, Господи, твердыня моя и избавитель мой». (Псалтырь 18:3-5, 15)