Длинные тени от удочек, преломляясь в прозрачной воде, повторяли неровность песчаного дна реки. Когда с поля налетал ветерок, и редкое облако набегало на солнце, тени, извиваясь, исчезали в легкой ряби, набегающей по воде. Но тут же появлялись вновь, длинные и тонкие, успокаивая утомленные глаза маленьких рыбаков, с непреходящей надеждой следящих за своими поплавками. Их жалкий улов, с десяток полуживых рыбешек, нанизанных на леску, один конец которой был привязан за высохший куст, шевелился в воде.

Изредка доносился перестук топоров – рабочие чинили мост, но он так вписывался в эту душную тишину, что не тревожил ни рыбаков, ни рыбы.

— Место менять надо, — сказал Олег и почесал взлохмаченные волосы пятерней.

— А вчера хорошо шла, — откликнулся Женя, голенастыми босыми ногами сдвигая песок в воду.

Саша промолчал и лишь недовольно повел плечами. Он уже потерял надежду поймать хоть одну рыбешку и увлеченно смотрел, как паслись на втором берегу в высокой густой траве кони. Белый жеребенок носился по зеленому полю, и кони, занятые едой, беззлобно вскидывали головами, отгоняя его прочь. Жеребенок шаловливо бегал вокруг них, и над рекой высоко и звонко разносилось его веселое ржание.

Посредине реки раздался всплеск – и по воде разошлись круги.

— Смотрите, щука! – закричал Жена.

— Такую спиннингом брать надо, — отозвался громко Олег.

— Тебе Вовка предлагал меняться на немецкий фонарик, а ты – дурак!

— Сам дурак – дареным не меняются.

— Подумаешь, — уверенно возразил Женя, — зато эта щука наша была бы!

— Тише вы – рыбу распугаете, — сказал Саша, возвращаясь взглядом к поплавку.

— Клева уже не  будет – смотри, как солнце высоко стоит, — ответил Олег и начал собирать снасти. – Сматываем удочки.

Саша, неохотно вытаскивая удочку из воды, подумал: «Опять я меньше их поймал».

— Ну, чего тянешь, — заторопил его Женя, вскинул удочку на плечо и перехватил из руки Олега улов: — Давай я понесу.

Мальчики зашагали к мосту. Олег шел впереди, Женя, заглядывая ему в лицо, семенил рядом, а Саша устало тащился позади. Когда они подошли к обструганным бревнам у моста, в нос ударил запах свежих стружек. Саша, подбрасывая их удилищем, смотрел, как они, мягко кружась, падают на землю.

Кошелек он увидел сразу, но еще машинально поддел его удочкой, и тут ж быстро схватил его враз одеревеневшими  пальцами. Кожаный, потертый, тугой, на кнопках.

— Пацаны! – выкрикнул он, и почему-то обрадовался, что никто не оглянулся.

Открыл — и пальцы его задрожали: в глаза стрельнула пачка денег. «Много, как много», — растерянно подумал он и поспешно сунул его за пазуху.

— Что с тобой, устал? – с подбадривающей улыбкой оглянулся на него Олег.

— Да…нет, — промямлил Саша, почему-то стесняясь смотреть ему в глаза, и тут же вытащил кошелек и протянул ему: — Вот, нашел…

— Деньги есть? — подскочил к нему Женя.

— Много, — испуганным голосом ответил Саша.

— Сколько?

Они открыли кошелек  и пересчитали деньги.

— Во пофартило нам! — радостно воскликнул Женя. – Деньги берем, а кошелек надо выбросить.

— Чужие ведь…- осторожно возразил Саша.

— Ты не украл, а нашел, — заметил Олег.

— Тут строители работают, — сказал Саша. – Надо найти и отдать.

— Пусть не теряют, — заявил Женя.

Глаза его вспыхнули недобрым светом, и это не понравилось Саше. Он быстро сунул деньги в кошелек, непослушными пальцами защелкнул кнопки и решительно заявил:

— Надо найти человека и отдать.

И на душе стало хорошо от этих слов, а глаза Жени и Олега показались  чужими – такими он никогда их не видел.

— Такие деньги тебе подвалили, а ты, — покачал головой Олег.

— Дай нам хоть на спиннинг, — жалобно попросил Женя, и вдруг ехидно заскулил, подступая к нему: — А, знаю, знаю – все себе хочешь забрать! Вот ты какой, оказывается.  А мы всегда рыбу поровну делим, хоть ты меньше нас ловишь!

У Саши перехватило дыхание. Сквозь радужную пелену он видел дрожащие губы Жени, его побагровевшие уши и бегающие глаза, и пронзительно выкрикнул:

— Чужие деньги! Отдать надо!

— А ну-ка гоните мои деньги! – раздался над ними голос.

Коренастый мужик, хмуро глядя выпуклыми глазами из-под мятой кепки, требовательно протянул перед Сашей скрюченную, как клешня, ладонь. Саша послушно положил в нее кошелек, и тот, ловко подхватив его, щурясь, гаркнул:

— Зажать хотел?!

— Что вы, дядечка, — краснея, залепетал Саша. – Нашел … Берите, если ваш.

— А то чей еще – мой! — заявил тот, натягивая кепку на свое рябое пугающее Сашу лицо. Открыл кошелек, вытащил из него несколько купюр и сказал оживленно: — Держи, короед – на мороженное! – и, резко повернувшись, зашагал прочь, и скрылся за ближайшим углом дома.

Саша посмотрел на ребят: лица у них были такими, каким он знал их всегда, близкие и понятные. Но деньги, зажатые в руке, жгли ему ладонь, и он чувствовал, как они отдаляют его от друзей. И, весело потрясая ими, он крикнул:

— Деньги наши – на всех!

— Спиннинг купим! – обрадовано воскликнул Женя.

И тут чья-то сильная рука грубо сжала запястье Саши, и раздался грозный голос:

— Где взял деньги?!

Вздрогнув от боли, Саша увидел над собой небритый потный подбородок под соломенной шляпой, и простонал:

— Пустите! Больно!

— Где мой кошелек? – гаркнул мужчина, и еще сильнее сжал его руку.

— Мы нашли и отдали его дяде, — ответил Олег.

— Врете, щенки! Украли мой кошелек! – прорычал он и неожиданно запричитал: — Мальчики, отдайте мой кошелек – очень вас прошу. Я пошел в магазин сынишке ботинки купить, хвать – нет кошелька. Вот я и побежал сюда, где мы работаем. Я видел, как вы здесь сидели  – так вот она ваша рыбалка!

— Не крали мы! Правда это! – заскулил Саша, пытаясь высвободить онемевшую руку.

— А, не хотите по-хорошему — тогда я найду на вас управу, — зло заявил он и потащил упирающегося Сашу по улице, выкрикивая по дороге прохожим: — Граждане! Люди! Вора поймал!

— Тащи его в милицию – там быстро разберутся! – отозвался чей-то визгливый голос. – Ишь, как рано воровать начал! А мы их все жалеем! Такой убьет — и не вспомнит, за что!

— Люди, дяденьки, тети, помогите, не крал я! – запричитал Саша, но никто не отзывался ему, не верил, и он с ужасом видел их каменно удаляющиеся спины.

— Я тебя перед народом по-хорошему прошу! – орал мужчина, колотя его по затылку. – Отдай и отпущу!

Саша обмяк, тупо глядя, как ползут по дороге длинные тени людей, а его маленькая тень исчезает в них. Когда мужчина подтащил его к милиции, он увидел, как Олег сам открывает дверь.

За столом сидели два милиционера. Молодой сержант поднял лицо от газеты, а  старшина с рыжими усами продолжал говорить по телефону:

— …не беспокойтесь, гражданочка, машину мы выслали. Скоро будет.

— Вот, товарищи милиция, — сходу заговорил мужик, подтаскивая Сашу к их столу, — помогите мои деньги от него вытребовать!

— Вы мальчонку отпустите, — сказал сержант, скручивая газету.

—  Да сбегет ведь, — ответил мужик.

— Да пусти ты его, — положив трубку, приказал старшина. – Что случилось?

— Кошелек у меня украл, — начал объяснять мужик, придерживая Сашу за рукав.

— Мы нашли кошелок, а он нам не верит, — выступил вперед Олег.

— А куда деньги мои подевались! — перебил мужик. – Я пошел в магазин сыну ботинки покупать, хвать за карман – а кошелька нету. Я и побежал к мосту, мы его чиним. Ищу – нету. А они их уж делят. Вот и все что успел вырвать, — потряс он деньгами. —  Дознайтесь у них – на то вы у нас и приставлены. Сынишке ботинки надо купить.

— Кто из них украл? — спросил старшина.

— Кабы я знал, но видать этот, — мужик ткнул Сашу кулаком.

— Гражданин – без рук! – строго прикрикнул старшина. — Надо сначала разобраться. Как дело было? – повернулся он к мальчикам.

— Не крали мы, — зашмыгал носом Саша.

— Мы нашли кошелек, — начал рассказывать Олег, но мужик зашипел:

— Ишь, щенки! Попались – так сознавайтесь. За признание меньше дадут.

— Гражданин! – строго одернул его старшина. – Вы свое сказали! А ну–ка, подойди ко мне, — подозвал он Олега. – Расскажи, как было?

Олег начал быстро рассказывать, но его перебил  молодой сержант:

— Как  это вы отдали деньги, не выяснив, кто перед вами?

— Так он же нам сам сказал, что это его кошелек, — не выдержав, вмешался Саша и заплакал.

— Чего ревешь, ворюга! – накинулся на него мужик. – Москва слезам не верит, а от милиции не отвернешься…

— Гражданин! – оборвал его старшина. – Немедленно прекратите! Вот вам бумага и карандаш – изложите все письменно. А вы, — он взял мальчиков за плечи и провел за деревянную перегородку. – Садитесь и хорошенько подумайте.

Мальчики сели на деревянную скамейку и, потупившись, смотрели, как мужик, ерзая на стуле и тяжело вздыхая, писал. Несколько раз звонил телефон, старшина поднимал трубку и четко отвечал, каждый раз представляясь: «Дежурный старшина Лещев». Закончив писать, мужик похукал на лист и, положив его перед старшиной, заискивающе спросил:

— Так, товарищ начальник?

Тот бегло просмотрел написанное, сделал какую-то пометку и сказал:

— Поставьте дату, свой адрес, распишитесь и можете идти.

— А деньги мои как же? – удивленно взглянул он.

— Разберемся – вызовем.

Мужик сбил шапку на  макушку, вытер рукавом вспотевший лоб и жалобливо заговорил:

— Так вы уж, товарищ милиция, хорошенько дознайтесь про мои деньги у них. Мне сыну ботинки купить надо…

— До зимы еще далеко, — усмехнулся старшина. – До свиданья.

— Всего вам доброго, товарищи дорогие, — мужик попятился к выходу, кланяясь им, и, задержавшись в дверях, погрозил мальчикам кулаком: — У них вы быстро признаетесь!

— Так и будем играть в молчанку? – строго спросил старшина у мальчиков, и положил перед собой чистый лист бумаги. – Выкладывайте начистоту – и отпущу домой.

— Мы вам все честно рассказали, — смело глядя в его неверящие глаза, ответил они.

— Костя, — обратился он к сержанту, — сбегай в магазин за лимонадом, а то что-то в горле пересохло.

— И мне что-то першит. Хорошая свининка у твоей тещи, — весело подмигнув ему, ответил тот и вышел.

Старшина быстро взял со стола ручку, ткнул в сторону Олега и сухо сказал:

— Как фамилия? Да не врать мне!

— Мы не крали, — ответил Олег и отвернулся.

— Я тебя про фамилию спрашиваю!

— Не виноваты мы! – крикнул Саша.

И тут с треском отворилась дверь, и в комнату ввалился мужчина в мятом распахнутом плаще и прислонился к стене. За ним с негодующим лицом вошел сержант и объявил с порога:

— До магазина не дал дойти сукин сын! – и приказал мужчине: — Козлов, на свое место!

Тот оттолкнулся от стены и как-то привычно отправился за перегородку. Мальчики испуганно потеснились на скамейке.

— Извините, ребятки, я тут с краюшку, — пробормотал он, добродушно улыбаясь, и вдруг выкрикнул милиционерам: — Ладно, меня – а детей за что?!

— Это не твоего ума дела, Козлов, — ответил сержант. — О себе подумай. Сколько раз я тебя просил, чтобы в моем районе мне на глаза пьяным не попадался. А тебя все так и тянет сюда, тянет. Думаешь, не знаю пошто? Я еще доберусь до твоей Майки!

— Ты, сержант, Майку не трожь. Она – человек, она меня понимает. Душа у нее есть – ты это понимаешь? Ты…ты, — он обреченно махнул рукой и впился в свои острые колени. – Э, тебя этого не понять, гражданин начальник…

— Ой, Козлов, и договоришься ты у меня, — весело, как своему приятелю, пригрозил ему сержант и высморкался в платок.

— А ты меня не пугай, — миролюбиво отозвался Козлов. – Я закон не нарушаю. Я по закону трезвый хожу. Знаю, кабы не так – ты бы меня давно упек.

— Я тебе только добра хочу, — добродушно усмехнулся сержант.

— Что, и Кольку по добру упек? – нервно проговорил Козлов.

— Скажешь, не заслужил твой Колька? – нахмурил брови сержант и возбужденно заходил перед ним.

— Не дознался ты, с чего у него началось…Обидел ты его, не разобрался…

— Чего ты там такое мелешь! – зло перебил сержант, и глаза его сузились.

— Он золотой человек. Во! – Козлов высоко поднял кулак с оттопыренным пальцем.

— Так он жинку избил! – возмутился сержант.

— Любил он ее, понимаешь ты это – любил!

— Нашел, кого любить! Что, мало у нас хороших баб?

— Поди разберись кого любить, — с отрешенным взглядом и качая головой, тихо заговорил Козлов, словно завораживаю ноющую боль под сердцем, и глаза его темнели. – Может, так жизнь устроена, что каждый из нас, будь мужик или баба, всего полчеловека. И каждый свою половину ищет. Найдет – счастливым будет. Нет – мечется с чужой половиной…Эх, теперь в лагере Кольке от этого не легче…

— А ты отчего пьешь? – усмехнулся сержант. – Тоже не свою половину поймал…

— Ладно, ты мне в этом не указ, — отмахнулся Козлов и запросил: — Хлопцы, отпустите меня. Я ж не виноват. Ну, выпил чуток и тихонько домой шел.

— Сиди, — ответил старшина. – А то натворишь что-нибудь по дороге, потом сам жалеть будешь. Завтра нам спасибо скажешь.

Вошел широкогрудый майор милиции, снимая на ходу шапку и приглаживая  рассыпавшиеся по крутому лбу волосы. Милиционеры вскочили, и старшина начал докладывать ему, кося глаза в сторону задержанных. Майор остановил его поднятой рукой, подошел к перегородке и, улыбнувшись, спросил:

— Что натворили, чижики?

— Деньги у гражданина украли, — поспешно начал старшина и протянул ему объяснительную записку.

Майор быстро пробежал ее глазами и спросил:

— А от них где?

— Не хотят даже своей фамилии называть.

— Честное имя нечего скрывать, — сказал майор.

— Мы не воровали! – в один голос выкрикнули Саша и Олег.

— Почему вы тогда здесь оказались?

— Потому что взрослые всегда правы, — сказал Олег.

— Этот пострадавший? – кивнул он на Козлова.

— Нет, отпустили.

— Почему же вы ему поверили, а им нет? А их двое.

— Он сам их к нам привел, — вытаращил глаза старшина. – Да они и сами признались, что взяли кошелек.

— Взяли или украли?  — майор отбросил крючок на перегородке и приказал: — За мной.

В своем кабинете он пригласил мальчиков сесть на кожаный диван с потемневшей спинкой, распахнул окно на шумную улицу и спокойно сказал:

— Я вас слушаю.

Дополняя и перебивая друг друга, они торопливо выложили ему всю историю с кошельком, Олег даже признался в том, что предлагал Саше присвоить деньги. Майор слушал внимательно, уточнял, долго расспрашивал о незнакомце, усадил их за стол, положил перед каждым бумагу и ручку и сказал:

— А теперь все это запишите.

— И вы нам не верите? – вспыхнул Саша. – Мы вам все честно рассказали.

— Вот и молодцы. Но нам нужны ваши письменные показания – это необходимый для следствия документ. Укажите фамилию, адрес и школу.

Пока они бились над объяснительной запиской, майор несколько раз выходил из кабинета и с улыбкой напоминал:

— Да без ошибок пишите, а то у вашего обвинителя они в каждом слове.

Прочитав, он медленно поднял на них глаза и сказал:

— А грамматика у вас хромает. Можете идти.

— Домой? – выдохнул Саша.

— А куда же еще – родители, небось, вас заждались.

— А они нас пустят,  — Олег кивнул на дверь.

Майор открыл дверь перед ними и сказал старшине:

— Лещев, отпусти ребят домой, а объяснительные положи в дело № 32- 8.

Мальчики бросились к выходу, но их догнал голос старшины:

— Удочки на радости  не забудьте!

Козлов передал Саше удочки и, помахав им на прощанье, радостно выкрикнул:

— Да здравствует справедливость!

Саша, встретившись с его теплой улыбкой, улыбнулся ему. Но глаза у него были грустные – и стало неловко перед ним: этот человек так радуется его освобождению, а сам останется здесь, наказанный не известно за что. Он быстро сунул удочки Олегу, бросился в кабинет майор и выкрикнул с порога:

— Отпустите того дяденьку! Он невиновен! Честное слово он хороший!

— Мы сами разберемся, — ответил майор и положил руку на его трясущееся плечо. – Успокойся, нельзя же так переживать за другого.

— Он хороший. Дайте честное слово, что отпустите, — беспокойно упрашивал Саша.

— Ну, знаешь, — вдруг нахмурился майор. – Скажи спасибо, что тебя отпустили. И больше не попадайся.

— Так я же …вы сами сказали, — растерянно забормотал он так, словно и, правда, был виноват – и это чувство не давало ему право просить за другого человека. Он пристыжено попятился из кабинета и побежал, боясь встретиться с глазами Козлова.

Когда Олег и Саша вышли на улицу, с неба струился тот таинственный мерцающий свет, который появляется сразу же после захода солнца. За дальними большими домами на востоке в темнеющем небе маленькое облачко несло в себе последние бледное – розовые мазки от солнечных лучей. Все вокруг казалось знакомым и легко узнавалось: и дома, и деревья, и купол старинной церкви на высоком холме, и всегда спешащие куда-то люди. Но их сосредоточенные лица виделись сегодня какими-то новыми, далекими и чужими – и мальчики недоверчиво жались к домам.

Неожиданно перед ними возник Женя и затараторил с испуганным любопытством:

— Ну, что, ну что?

— Идем домой, — не сразу отозвался Олег.

— И они вам ничего не сделали?

— Видишь же, — сдержанно ответил Саша.

— Ух, и влипли же вы, — сокрушенно задышал Женя. – Жрать хотите? Я тут, пока вы там, рыбу одной тетке продал и батон купил. Ешьте, это ваша доля, — он вытащил из-за пазухи батон и разломал на две части.

Они, помедлив, взяли свои куски и начали жадно есть.

— Ух, сколько они вас продержали! – неуёмно продолжал Женя. – И ни за что, ни про что. Видишь, Санька, я тебе говорил: забери себе деньги – и все вышло бы гладко…И что теперь с вами будет?

Они промолчали, даже не взглянув на него. А у Саши в памяти вдруг пронеслось, как белый жеребенок мчится по зеленому полю, задевая лошадей, а те отмахиваются от него, занятые своим привычным делом.